ПРЕДИСЛОВИЕ[1]

Аккадская литература — так мы называем литературу Вавилонии и Ассирии — по своему происхождению тесно связана с литературой шумерской, равно как и многие другие проявления аккадской культуры связаны с культурой Шумера.

История древнего Двуречья вкратце может быть изложена так: к концу IV тысячелетия до н. э. шумеры, племена неизвестного этнического происхождения, освоили болотистую, но плодородную аллювиальную долину рек Тигра и Евфрата, осушили болота, справились с нерегулярными, а иногда катастрофическими разливами Евфрата, создав сложную систему ирригации, и образовали первые в Двуречье города-государства. Среди разнообразных достижений цивилизации, приписываемых шумерам, наиболее значительным следует признать изобретение в конце IV — начале III тысячелетия до н. э. письменности. Шумерский период истории Двуречья насчитывает около полутора тысячи лет.

С самой глубокой древности соседями шумеров были восточные семиты-аккадцы, которые в III тысячелетии до н. э. заселяли северную часть Нижнего Двуречья и находились под сильным шумерским влиянием. Проявление собственно аккадской культуры мы можем засвидетельствовать не ранее, чем с середины III тысячелетия до н. э. Языком науки, религии, литературы в течение всего III тысячелетия оставался шумерский язык даже тогда, когда жители Двуречья полностью перешли на аккадский язык, а шумерский стал языком мертвым.

История Двуречья во II тысячелетии — это уже история народов, говоривших на семитских языках; из них наиболее значительную роль в первой половине II тысячелетия играли вавилоняне — народ, говоривший по-аккадски и образовавшийся от слияния шумеров и аккадцев. Наивысшего расцвета Вавилон достегает при шестом царе первой династии города Вавилона, Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.), но уже при последних царях этой династии Вавилония подвергается нашествию горных племен и приходит в упадок более чем на пятьсот лет.

Ассирия, с чьими памятниками связано наше первое знакомство с аккадской культурой, появляется на исторической арене как объединенное государство примерно в XIV веке до н. э., а в конце IX века до н. э. становится могущественнейшим государством Передней Азии, распространившим свое влияние на части Малой Азии и Ирана, на Восточное Средиземноморье и, одно время, даже на Египет.

Последние страницы истории Двуречья снова связаны с Вавилоном — вавилоняне вместе с соседями-мидийцами в конце VII века до н. э. наносят сокрушительное поражение ассирийской державе. Однако в 538 году до н. э. Вавилонию уже завоевывают персы. Разговорным языком Вавилонии в конце первого тысячелетия до н. э. делается арамейский, на нем ведутся деловые документы и частная переписка, как писчий материал вводится пергамент. Но клинопись, письмо на глиняных табличках, по-прежнему остается господствующей в городах Двуречья; самые поздние клинописные тексты датируются первыми годами н. э., и аккадский язык остается языком литературы. О верности старым литературным традициям говорит хотя бы тот факт, что еще в IV веке до н. э. сочиняются ритуальные тексты на аккадском языке, не говоря уже о переводах литературных и учебных текстов. По-прежнему создаются произведения и на шумерском языке, правда, в большинстве случаев они сопровождаются подстрочным аккадским переводом.

Значительная часть литературных клинописных текстов, как шумерских, так и аккадских, попала к нам из дворцов ассирийских царей, главным образом из знаменитой библиотеки царя Ашшурбанапала (669 — ок. 636 гг. до н. э.). в Ниневии, столице Ассирии, а также из ряда провинциальных библиотек. Но почти все дошедшие до нас аккадские памятники являются образцами не ассирийской, а вавилонской литературы, то есть произведениями, созданными вавилонскими авторами, написанными на вавилонском диалекте аккадского языка, или же созданными в подражание им. Исключений из этого правила очень немного. Ассирийской литературы, как таковой, практически не было. Единственными, по-настоящему самобытными памятниками ассирийской литературы являются царские надписи, но и они, кроме анналов царей IX века до н. э., написаны на вавилонском литературном языке, лишь с некоторыми местными диалектальными особенностями.

От аккадской литературы более чем за две тысячи лет ее существования нам досталось обширное наследие — многие сотни клинописных табличек. Тут и рассказы о сотворении мира, о создании людей из глины, о всемирном потопе, о героических подвигах обожествленных царей, исторические надписи реальных правителей, восхваляющие их деяния, гимны и молитвы богам, заклинания, гадания, предсказания, притчи, пословицы, поговорки. Только большинство текстов дошло до нас в обломках, полностью сохранившихся произведений очень немного. Поэтому одной из первых задач ассириологов было и по нынешний день остается — опознание отдельных фрагментов и составление из многих мелких частей единого связного текста. К счастью, почти все тексты каждого памятника неоднократно копировались древними вавилонскими писцами, что значительно облегчает труд по их идентификации и реконструкции.

Можно ли определить, какой частью вавилонского литературного наследства мы обладаем? Такие попытки производились: например, американский ассириолог Л. Оппенхейм произвел расчет, опираясь в своих вычислениях на размеры библиотеки Ашшурбанапала. Из писем царя к храмовому управляющему в городе Борсиппе, Щадуну, известно, что Ашшурбанапал повелел создавать копии текстов, которые он собирал по всем землям своей державы, для того чтобы составить царскую библиотеку в Ниневии. Можно предположить, что библиотека Ашшурбанапала являла собой наиболее полное собрание традиционных текстов своего времени. В пей находилось более семисот сочинений. Двести из них следует обозначить термином «научные» (словари, грамматические тексты, перечни терминов, списки отдельных клинописных знаков и идеограмм, математические задачи), более трехсот составляют разного рода тексты гаданий и предсказаний (в специальной литературе они именуются «омина»). На долю памятников, которые мы могли бы назвать «литературными» (в узком смысле этого слова), приходится немногим более двухсот текстов. Мы, вероятно, обладаем, целиком или в виде фрагментов, примерно третьей частью аккадских литературных произведений, бытовавших в первом тысячелетии до н. э. Другая попытка определить состав аккадской литературы состояла в том, чтобы сравнить сохранившиеся литературные тексты со списками дошедших до нас названий в древних каталогах. Каталоги с названиями произведений — обычно названием служила первая строка памятника — составлялись для сведения воедино разных текстов предсказаний, выделения магических и ритуальных текстов и для учебных целей. Были каталоги, в которых специально отмечалось авторство текстов. Шесть фрагментов одного такого каталога сохранило более пятидесяти названий различных памятников, приписываемых свыше тридцати авторам. Примерно двадцать одно название может быть соотнесено с имеющимися у нас текстами, то есть опять-таки выходит немногим более трети из всех произведении, зафиксированных каталогом, — расчет совпадает с выкладками Оппенхейма.

Изучением аккадской литературы занимаются уже более ста лет, и некоторые литературные памятники, как, например, эпос о Гильгамеше, прочно вошли в обиход мировой культуры. Но все же до сих пор не существует ни полной истории этой литературы, ни обобщающего исследования жанров, стилистики, поэтики. Более того, далеко не все тексты, дошедшие до нас, изучены и поняты полностью. Почти каждый труд, посвященный аккадской литературе, начинается с перечисления проблем и вопросов, препятствующих ее изучению и ждущих будущих исследований. Вынуждены будем коснуться вкратце этих вопросов и мы.

Проблема датировки памятников. Время записи текста (не говоря уже о времени его создания) за редкими исключениями неизвестно. Расхождения в сто — двести лет при определении возраста памятника считаются небольшими. Многие тексты дошли до нас в нескольких, разновременных версиях — иногда промежуток между ними составляет пятьсот лет и более.

Каковы критерии датировки текста? Наиболее надежным средством оказывается почерк писца и форма клинописной таблички, но таким образом мы определяем только время записи текста, который чаще всего является лишь копией. Можно попробовать датировать памятник на основании языка, но язык при переписке подвергался модернизации; к тому же языковые архаизмы часто оказываются стилистическим приемом. В отдельных случаях датировке помогают характерные термины, упоминание исторических лиц и событий, однако такие намеки — довольно редкое явление. Определенную помощь могут оказать географические названия, но и они могут быть поздней вставкой. Датировка текста по его стилистическим особенностям могла бы, вероятно, дать надежный ключ в руки исследователей, но пока это дело будущего.

Проблема жанров. Как выделить из общего потока письменной традиции те памятники, которые можно было бы назвать собственно литературными, как отнести их к определенным категориям или жанрам? Из поколения в поколения переписывались, копировались и сохранялись разнообразные по назначению тексты — научно-технические (например, рецепты изготовления глазури), медицинские, юридические памятники и даже письма. Естественно, что понятия «жанра» в пашем смысле слова у древних вавилонян не существовало. Не существовало и понятия «поэтики». Как определить степень «художественности» произведения, отделить светскую литературу от культовой, по каким признакам следует производить систематизацию древних памятников? Эпическое повествование о сотворении мира «Энума элиш» — «Когда вверху...», например, было частью новогоднего ритуала, поэма о боге Эрре служила заговором против чумы, небольшой стихотворный текст соединял в себе эпизод о сотворении мира, заклинание против зубной боли, а также рецепт, как ее излечить. Можно группировать памятники, выделяя героя, скажем, бога или царя. Можно попытаться по числу списков и копий текстов, а также по местам распространения установить степень популярности произведения или степень его «избранности», — явно существовали памятники, созданные по особому случаю или для определенного лица. Можно идти и более привычным путем: постараться обнаружить и выделять такие традиционные категории, как былина, эпос, сказание, гимн и другие. Основная беда указанных классификаций — их произвольность, ибо исследователь работает, главным образом доверяясь своему чутью и опыту.

Проблема разграничения шумерских и аккадских литературных памятников, пожалуй, не только„ одна из наиболее сложных, но и одна из ключевых. За ней стоят вопросы соотношения шумерской и аккадской литератур, степень зависимости последней от первой, в конечном счете — проблема происхождения и самостоятельности самой аккадской литературы. Пока не удалось обнаружить ни одного раннего, чисто семитического культа. Все аккадские боги — либо шумерского происхождения, либо издавна были отождествлены с шумерскими: бог солнца Шамаш — с Уту; богиня плодородия, любви и распри Иштар — с Инанной и рядом других шумерских богинь; бог бури и ветра Адад (или Адду) — с Ишкуром; лунное божество Син — с Нанной. Один из верховных шумерских богов, божество — покровитель города Ниппура, центра древнейшего шумерского племенного союза, Энлиль (семитский Эллиль) приобрел семитское имя «Бел», что означает «Владыка». После падения шумерской третьей династии города Ура в конце III тысячелетия до и. э. почти все правящие династии городов-государств в Двуречье в результате нашествия семитских племен амореев стали аморейскими. Однако соприкосновение с западносемитскими аморейскими племенами не оставило следов в языке и культуре Двуречья. Нам пока известны только два аморейских бога — Даган и Амурру (Эль-Амуррим), которого амореи называли «Эль», то есть нарицательным именем «Бог».

Возможно, мы не можем еще обнаружить следов семитских божеств именно потому, что семиты называли богов своих племен главным образом именами нарицательными. Имя Бел, например, применявшееся по отношению к Эллилю, а позже и к главному богу Вавилона, Мардуку, означает, как мы уже сказали, «Господин», «Владыка», Иштар значит «Богиня», следовательно, это имя могло употребляться не только для обозначения Иштар, но и любой другой богини.

Первые тексты (нелитературного содержания) на аккадском языке появляются в Двуречье примерно в середине III тысячелетия до н. э., то есть в то время, когда уже существовали шумерские литературные произведения. Но при этом некоторые древнейшие шумерские тексты написаны писцами, носящими семитские имена. Вместе с тем основное количество шумерских литературных памятников дошло до нас от периода между 2000 и 1800 годами до н. э., — от того времени, когда шумерский, но всей видимости, уже не был разговорным языком. Основная масса аккадских литературных текстов появляется после 1800–1740 годов до н... (1739 г. — год разгрома южных городов Месопотамии царем Самсуклуна, сыном Хаммурапи, и гибели э-дуббы, шумерской чиновничьей школы), — во второй половине II тысячелетия — не только по-аккадски, но и все еще по-шумерски. Мы не всегда можем сказать, на каком же именно языке был создан памятник первоначально — на шумерском или на аккадском: переводы с одного языка на другой выполнялись регулярно, особенно когда речь шла о гимнах, молитвах, богослужениях. Создается впечатление, что для жителей древнего Двуречья существенной роли не играло, на каком языке написано сочинение. В одном аккадском каталоге, например, содержа. щем заглавия и первые строки ритуальных и литературных текстов, аккадские и шумерские названия перемешаны: из девяти произведений, чье создание приписывалось богу мудрости Эйе, четыре представляют собой аккадские «омина» с шумерскими заглавиями, три имеют аккадские заглавия, а два последующих дают начальные строки шумерских литературных текстов, известных нам, однако, в двуязычной шумеро-аккадской версии. Видимо, какие-то иные критерии, а не языковая принадлежность, определяют в данном случае культурную основу литературного труда.