Он потер пятой ладони ухо, большое. Теперь, показалось мне, неудобство испытывал он.

— От этого трейлера до Форт-Ройала, в котором я живу, четыре мили. — Он повернулся, чтобы взглянуть на шоссе. — На восток. Мы подыщем для тебя в отеле какое-нибудь занятие. Тебе приходилось когда-нибудь жить совсем одному?

— Нет, сэр, — ответил я.

— Я так и думал, — сказал он. — Но полагаю, поработать тебе уже довелось.

— Нет, сэр.

Я не знал, что известно обо мне Артуру Ремлингеру, однако думал, что почти все, — хотя, возможно, о моем увлечении шахматами и пчелами он не ведал, как и о том, что я никогда ни за какую работу не брался, потому что моя мать не желала этого по каким-то своим причинам.

— Ты чувствуешь себя чужим здесь? — Судя по лицу Ремлингера, это пришло ему в голову только что. Лоб его пошел складками.

Я никогда не встречал людей, подобных ему. Милдред сказала, что ее брату тридцать восемь лет, а между тем у него было приятное молодое лицо. И в то же самое время он казался человеком пожившим, это впечатление создавала хотя бы его одежда. Я привык к людям, в которых все было сообразно, — он этим свойством не обладал.

— Да, сэр, — согласился я.

Длинными пальцами, на одном из которых поблескивало золотое кольцо, он дюйм за дюймом поворачивал свою соломенную шляпу.

— Что же, — сказал он, — с каждым порою случается нечто прискорбное, Делл. Мы в этом не властны.

Он снова взглянул поверх моего плеча на белый домишко.

— Когда я попал сюда… — Он помолчал, продолжая смотреть на дом, а затем начал снова: — Я жил в этом домике. Иногда я стоял в траве, смотрел в небо и воображал, что вижу ярко окрашенных птиц, что нахожусь в Африке, а облака — это горы.

На груди его голубой рубашки, на мой взгляд не дешевой, проступили пятна пота. Красивый бежевый пиджак так и висел перекинутым через руку.

— Он же американец, как и ты! А значит, с причудами, — вдруг объявил Чарли и загоготал.

Это он об Артуре Ремлингере говорил. Чарли следил за бурыми пичугами, которые проносились над его огородиком из вертушек, но также и слушал, ничем это не показывая, наш разговор. Отсмеявшись, он направился к трейлеру, под дверью которого стоял заменявший крыльцо деревянный ящик. Резиновые сапоги Чарли били по траве, и из нее вспархивали кузнечики и пичуги.

— Оба вы одного поля ягода, — объявил он.

— Что тебе нравится делать, Делл?

Голубые глаза Артура Ремлингера почти обесцветились. Он склонил голову набок, неловко сунул одну руку в карман, словно приготовляясь к настоящей беседе, которую мы сейчас поведем. Похоже, ему хотелось поговорить со мной, но что мне сказать, он не знал. Милдред говорила, что человек он необычный, и была определенно права.

— Читать, — ответил я.