— Нет, — сказал я.

— Пятьдесят! А выгляжу моложе. — Говорил он все так же отрывисто. — Ты меня за индейца принял. Я сразу понял.

— Не знаю, — сказал я.

— Мей-тис, — сообщил он. — Ты небось и не слыхал про такую херню, а?

— Нет, — согласился я. Милдред упомянула каких-то «метисов», однако я не знал этого слова, не знал даже, как оно пишется.

— Это племя древних царей. — Теперь Чарли выпятил подбородок и говорил, выпуская дым из уголков рта. — Катберт Грант и все такое. Племя мучеников. — Он всхрапнул. — Индейцы — совсем другое дело. Среди них полно умственно отсталых. Слишком много пьянства и родственных браков. Они нас на дух не переносят. Дай им волю, всех перебили бы.

Неожиданно Чарли прямо-таки встал на педали тормоза. Я едва успел упереться руками в приборную доску. Тем не менее меня сорвало с сиденья и бросило на колени, а сердце мое припустилось вскачь. Мы остановились на светлом гравии, между двумя пшеничными полями.

— Приспичило. Ты как? — произнес Чарли.

Прежде чем я успел ответить, он заглушил мотор, распахнул дверцу, выскочил на дорогу и встал, растопырив ноги, перед горевшими фарами. Он и пенис успел вытянуть из штанов, и теперь я отчетливо видел и Чарли, полного свирепой сосредоточенности, и крепкую струю, бившую в дорожную пыль. Мне тоже хотелось писать. Я не решился сказать об этом Милдред, хоть она была медицинской сестрой и всякого, надо полагать, навидалась. Но я был уверен, что делать это на глазах у Чарли, да еще и посреди шоссе, не смогу. Ладно бы при отце. Я был городским мальчиком. И потому просто сидел в постукивавшем грузовичке, а по земле расплывалась в свете фар лужа мочи, и дорожная пыль залетала в открытую дверцу, неся с собой лимонный запах.

— Так что с тобой приключилось-то? — крикнул он с дороги. И, негромко ахнув, мочиться перестал. — С позором турнули из твоих мест? В уголовщину ввязался?

Смотреть на него и его причиндалы мне было противно.

Я ответил:

— Нет.

Не хотелось говорить ему: «Моих родителей посадили в тюрьму Грейт-Фолса. Мама не хотела, чтобы я попал в сиротский приют. Пожелала, чтобы я перебрался в Канаду».

Чарли сплюнул в круг мочи, шумно втянул в себя воздух, прочистил нос.

— Секреты — штука хорошая, — сказал он, застегивая молнию. — А тут у нас есть где спрятаться.

Из пшеницы просачивались к свету фар комары и москиты. Некоторые залетали ко мне, в открытую кабину. Потом в свете быстро полыхнуло чье-то крыло, взвилось вверх и исчезло. Ястреб или сова, привлеченная насекомыми. И сердце у меня забилось еще пуще. Чарли ничего не заметил.

— Ты про А-Эр что-нибудь знаешь?

Он все еще стоял на дороге, вглядываясь в темноту над конусом света. Я решил, что он подразумевает брата Милдред.

— Милдред сказала, что он ее брат.