Оборотень с треском разломал подгнившую крышу и сложил получившиеся дрова перед колодцем. Древесина оказалась мягкой и пористой, напитанной влагой со всей щедростью осенних дождей.

– Не разгорятся, – сделал вывод он. – Слишком сырые.

– Разгорятся. – Она мельком улыбнулась. – Это наименьшая из проблем. Поверь.

Глаза ее побелели. Мысленно Иврос сделал вывод, что это и есть признак того, что маг входит в транс. Она вытянула над рыхлыми деревяшками левую руку с огнивом. Зашептала формулу.

Густой водяной пар с шипением поднялся над дровами. А потом раздалось негромкое «пф» в недрах будущего костра. И язычки пламени принялись лизать дерево тут и там. Сначала нерешительно и скромно. Но спустя пятнадцать секунд огонь занялся вовсю. Поднялся жарким столбом. С жадным аппетитом затрещал просохшими деревяшками. Даже поглотил ошметки плесени на них.

Адептка посмотрела на Ивроса с довольной улыбкой.

– Хорошо уметь колдовать, – развел руками мужчина.

– Я бы могла и тебя кое-чему научить, – она спрятала огниво в карман, – но только если ты очень хорошо попросишь. После того, как вся эта история закончится успехом, разумеется. Сейчас времени нет. Дай руку.

Она поудобнее перехватила стилет.

– Мне нужно немного твоей крови. Не бойся, это не больно. – Последнюю фразу она произнесла так, словно уговаривала ребенка.

Иврос протянул руку без вопросов. И тотчас получил укол кончиком кинжала в центр ладони. Гвин без предупреждения наклонилась и собрала губами выступившие капли.

– У тебя очень сильная кровь. Этого должно хватить. – Она облизала губы. – Что?

В глазах мужчины промелькнуло недоумение.

– Твоя кровь – это кровь твоей матушки, – пояснила адептка. – Кровь Пастыря. Потому проклятые не трогают тебя. И, скорее всего, ее запах смутит их. А то и вовсе выручит. Это даст нам время.

– Что еще я должен знать? – Он выпрямился и скрестил на груди руки.

В голове Гвин отчего-то промелькнула мысль о ее отношениях с Мейхартами. Собственно, о том, что она сама Мейхарт и неплохо бы поведать Ивросу правду, потому что он очень располагал к себе, да и вообще эту правду заслужил, как никто. Врать ему не хотелось до боли в зубах. Но Гвин предпочла поступить привычным образом. А именно промолчать, отложив все важные и неприятные разговоры до более подходящих моментов. В такие минуты она искренне надеялась, что «подходящие моменты» вообще не наступят.

– Когда мне придется стать окулус, – она убрала стилет и сняла с пояса топорик, – я могу очень измениться. Могу даже тебя не узнать. Ты, главное, помни, что я тебя не трону. И потом все будет как прежде. Разве что я буду чудовищно уставшей.

Лицо Гвин помрачнело. Она недолюбливала настолько глубокие формы транса, потому что на следующий день чувствовала себя хуже, чем после особо тяжелой попойки. Голова раскалывалась, руки тряслись, а любая еда просилась прочь. Но выбора особо не было. Прошло всего несколько часов после их первой встречи, а ведьма уже собрала маленькую армию. В следующую ночь может статься так, что эта армия пойдет в атаку. Гвин не хотелось гадать, против кого именно.

– Когда нужен медведь? – на всякий случай уточнил Иврос.

– Если полезут мертвецы. – Адептка закатила глаза и с неохотой добавила: – Или если ты вдруг решишь, что я не справляюсь.