Естественно, что наступление на крестьянство вызывало сопротивление, выливавшееся в волнения и террористические акты. В марте 1930 г. 45 % выступлений крестьян СССР происходило на Украине. В первой половине 1930 г. на Украине было зафиксировано 1500 «террористических актов» против коллективизации, из них 76 убийств. Поэтому на тысячи волнений приходились десятки восстаний. Так, в Тульчинском, Могилев-Подольском и Винницком округах крестьянские выступления произошли на территории 343 сельсоветов. Там произошло 81 вооруженное выступление, и на территории 73 сельсоветов была ликвидирована советская власть. В Антонинском районе Шепе-товского округа была провозглашена советская власть без коммунистов. В Одесском округе восстали три села Червоноповстанского района. Толпа захватила Шаргород и прорывалась к польской границе. Из 50 сел приграничного Тульчине кого округа были изгнаны представители советской власти и избраны старосты, происходили перестрелки с силами ОГПУ. Но ни одно из восстаний не продержалось долго — ничего подобного, как во времена Махно и Антонова, не случилось. При большем размахе волнений гражданская война не разразилась. Почему десятки восстаний, которые не удавалось подавить сразу, все же не смогли разрастись?
«Нам вождя не доставало». Аппарат ОГПУ развернуло жесточайшую и длительную зачистку деревни от всех людей, которые пользовались авторитетом и не поддерживали коллективизацию и заготовки. Важнейшим ударом по сложившимся к 30-м гг. верхам деревни стало «раскулачивание». Сталин бил на опережение, создав условия для того, чтобы деревенские маргиналы и коммунисты выселяли из деревни крестьянскую «верхушку», хозяйство раскулаченных по существу разграблялось, а наиболее «злостные кулаки» (то есть те, от кого ожидали сопротивления если не делом, то словом) — расстреливались или отправлялись в лагеря.
Еще до объявления раскулачивания во всесоюзном масштабе, весной 1929 г. на Украине распродали имущество 68 тысяч хозяйств, которые были признаны кулацкими и при этом не сдали норму продовольствия. Эта практика была легализована задним числом. 3 июля 1929 г. было принято постановление ВУЦИК и СНК «О расширении прав местных советов по содействию выполнению общегосударственных заданий и планов», по которому Советы получали право накладывать штрафы до пятикратного размера несданного хлеба и возбуждать уголовные дела против должников, продавать их имущество в счет недоимок.
К концу 1930 г. в УССР было раскулачено 70,4 тыс. хозяйств (в целом в СССР 337,6 тыс. хозяйств). При этом было выселено 146,2 тысячи человек (по СССР — 550,6 тысяч). Под раскулачивание часто попадали не только зажиточные крестьяне, но и середняки и даже бедняки, которых в этом случае называли «подкулачниками». Государство осознавало экономические издержки раскулачивания, но политический успех — разгром крестьянской «верхушки» был важнее. Экономике предполагалось помочь, используя «кулаков» в качестве рабской рабочей силы. Массы «раскулаченных» направлялись на «стройки пятилетки».
В условиях высокой социальной мобильности 1917–1929 гг., когда представители правящей элиты имели многочисленных родственников и знакомых в низах общества, недовольство, вызванное коллективизацией, было особенно опасно. На это прямо указывает одна из крестьянских листовок того времени: «А тем временем эти царьки натравляют класс на класс, а сами в мутной воде грязь ловят, да насилием в коллективизацию заводят. Но не придется ярмо надеть на крестьян обратно, потому что все крестьянство в одной атмосфере задыхается, а также и наши дети в Красной армии понимают, что их ждет дома голод, холод, безработица, коллектив, т. е. панщина».
Чтобы избежать социального взрыва, руководство ВКП(б) решило временно отступить в борьбе с крестьянством, санкционировав знаменитую статью Сталина «Головокружение от успехов» от 2 марта 1930 г. Эта статья и последовавшее за ней постановление ЦК были использованы для укрепления авторитета верхов партии, разоблачивших «перегибы» на местах: «ЦК считает, что все эти искривления являются теперь основным тормозом дальнейшего роста колхозного движения и прямой помощью нашим классовым врагам». Крестьяне волной двинулись из колхозов, которые накануне письма Сталина охватывали 56 % крестьян СССР и почти 71 % в УССР. Летом в колхозах СССР осталось 23,6 % крестьян.
Через несколько месяцев эти искривления были возобновлены. Да и в своей статье Сталин давал понять, что в деле коллективизации наметилась лишь передышка — генсек призывал «закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед». Продвижение не заставило себя ждать. 2 сентября Сталин указал Молотову «сосредоточить все свое внимание на организации прилива в колхозы». «Стройкам пятилетки» нужен был хлеб — он шел в растущие города и на экспорт, в обмен на оборудование.
В 1930 г., по сравнению с 1928 г., государственные заготовки зерна выросли в 2 раза.
Это имело опасную оборотную сторону. Уже в июне 1930 г. ГПУ Украины докладывало: «В отдельных селах различных районов Старо-бельского, Изюмского, Криворожского, Николаевского и Херсонского округов продзатруднения принимают острые формы голодовок».
Миллионные массы двигались из деревни в города. Между переписями 1926 и 1939 гг. городское население СССР выросло на 18,5 млн. человек (на 62.5 %), причем, только за 1931–1932 гг. — на 18,5 %.
Сталинское руководство пыталось использовать прилив энтузиазма, вызванный надеждами на скорые экономические победы и обещанное в связи с ними коммунистическое изобилие. Были инициированы «почины» самоотверженного труда. 31 января 1929 г. донецкие шахты «Северная» и «Центральная» начали социалистическое соревнование, и этот почин был распространен на весь СССР. В конце 1929 г. на Украине было 250 тысяч рабочих-ударников. Энтузиазм поддерживался с помощью материального стимулирования «ударничества».
Была введена новая система распределения по карточкам, где наилучшее снабжение предоставлялось чиновникам и рабочим столиц, а также наиболее важных производств и «ударникам». Рабочие высшей категории снабжения — особенно тяжелого труда — обеспечивались 800 г хлеба, 200 г мяса в день, а в месяц 3 кг круп, 800 г рыбы, 600 г сливочного масла, 1,5 кг сахара и 10 яиц. Но основная масса городского населения снабжалась значительно хуже.
Количество «ртов» в городах увеличивалось, а рабочих рук на селе — сокращалось. Паек еле обеспечивал нужды миллионов горожан. В 1930 и 1932 гг. происходили волнения в городах, в том числе в Киеве и Одессе.
Сталинское руководство опасалось, что недовольные массы могут быть возглавлены оппозиционно мыслящей интеллигенцией. В 1929–1931 гг. был нанесен репрессивный удар по «старым специалистам». В марте-апреле 1930 г. прошел процесс Союза освобождения Украины, где главными обвиняемыми был вице-президент ВУАН С. Ефремов и видный деятель Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) В. Чеховской (бывший глава правительства УНР). Сначала были вынесены смертные приговоры, но затем 4 обвиняемых были приговорены к 10 годам заключения, 6 — к 8 годам, 3 — к 6, 10 — к 5, 5 — к З, 1 — к 2, 9 человек были осуждены условно. Усилились аресты членов УАПЦ, и в 1930 г. она даже самораспулилась, но затем с санкции властей была восстановлена, хотя в середине 1936 г. из-за репрессий ее деятельность практически прекратилась.
Ситуация в городах, чреватая полномасштабным социальным взрывом, усугублялась неконтролируемым притоком обездоленных маргинализированных масс из деревни. Чтобы избежать неконтролируемого наплыва масс в города, было запрещено несанкционированное перемещение по стране. 22 января 1933 г. Сталин и Молотов направили ЦК КП(б)У Украины и Северо-Кавказскому крайкому ВКП(б) директиву о необходимости принять меры к прекращению бегства колхозников из колхозов. Само бегство голодных людей расценивалось как новая форма «кулацкого саботажа». Постановление ЦИК СССР и СНК СССР 17 марта 1933 г. предписывало, что колхозник мог уйти из колхоза, только зарегистрировав в правлении колхоза договор с тем хозяйственным органом, который нанимал его на работу. В случае же самовольного ухода на заработки колхозник и его семья исключались из колхоза и лишались, таким образом, средств, которые были заработаны ими в колхозе. Одновременно развернулась паспортизация, которая обеспечила права передвижения (также ограниченные пропиской) только горожанам. Милиция получила право высылать из городов крестьян и препятствовать самовольному уходу из деревни. Эти меры воспринимались как новое закрепощение. Между тем на «закрепощенную» деревню надвигался голод.
Голод 1932–1933 гг. является одной из величайших трагедий истории СССР. Является ли голод необходимой ценой за индустриальную модернизацию или следствием коммунистической диктатуры, результатом Великой депрессии или произвола Сталина?
Голод был вызван резким увеличением государственных поставок, дезорганизацией крестьянского хозяйства в ходе коллективизации и раскулачивания, неэффективностью государственной системы хранения и транспортировки продовольствия, ограничением перемещения населения.
Коллективизация и ликвидация остатков кулачества сами по себе не вызвали бы голода. Голодали и колхозники, и единоличники. Коллективизация была средством изъятия хлеба, которое, в свою очередь, вело к голоду.
Уровень коллективизации на Украине был выше, чем в среднем по СССР — государство стремилось установить жесткий контроль, прежде всего, за крестьянством основных зернопроизводящих регионов. В конце 1932 г. на Украине было коллективизировано 70 % дворов с 80 % обрабатываемых площадей. Были созданы 592 машинно-тракторные станции, которые могли обслуживать примерно половину коллективных хозяйств. Это подтверждает, что механизация сельского хозяйства не была основным мотивом коллективизации. Колхозы сами по себе не сделали крестьян ни технически оснащенными, ни голодными, они сделали крестьянство «прозрачным» для власти и позволили более эффективно провести главную операцию, ради которой все затевалось — изъятие хлеба. То, что не удалось Ленину в 1919–1921 гг. (а неудача продразверстки заставила перейти к НЭП), то получилось у Сталина. Теперь крестьяне не могли оказать такого же сопротивления, как в 1921 г. Деревенский актив был обескровлен массовыми репрессиями и раскулачиванием. Деревня была пронизана коммунистическими структурами, просвечена ОГПУ. Из-за коллективизации хлеб было гораздо труднее спрятать от всевидящей власти. После коллективизации и единоличники уже не могли укрывать продовольствие — вокруг было слишком много голодных глаз, да и внимание репрессивных органов было обращено в первую очередь на единоличников как потенциальных «кулаков». ВКП(б) Сталина смогла выстроить социальный насос, способный при необходимости высосать из деревни все до крошки.