С этой незаживающей раной Украине прийдется жить долго, если не всегда. Она усугубила и обострила другую старую экологическую проблему. «Самой острой после Чернобыля общенациональной проблемой Украины является состояние Днепра. Его водные ресурсы около 80 % общих их объемов в стране. Днепр обеспечивает водой 2/3 всей территроии Украины, 32 млн. жителей Украины и 2/3 ее хозяйственного потенциала»
За двадцать пять лет, прошедших после чернобыльской катастрофы. написано и сказано о ней, ее значении и последствиях очень много. Но, на наш взгляд, далеко не все. Имеет смысл коснуться лишь двух сторон тех поистине исторических и трагических событий.
Во-первых, того обстоятельства, что не только киевляне, а и высшее руководство республики в первые дни после аварии имели весьма приблизительное представление о ее масштабах и возможных последствиях. Это ставило украинское руководство в крайне неприятную для него позицию. Вся информация концентрировалась в Москве, там принимались решения, а В. Щербицкому с соратниками оставалось успокаивать взбудораженный и наполненный самыми невероятными слухами Киев. Отсюда и поступки, которые впоследствии многие ставили в вину украинскому лидеру: первомайская демонстрация, приход на церемонию возложения венков к могиле неизвестного солдата с внуком и т. п.
А, во-вторых, и это значительно важнее, в чернобыльской катастрофе, на наш взгляд, можно, как вкапле воды, увидеть и причины начала реформ в СССР, и того, что они пошли не так. как предполагалось. Независимо от конкретных причин аварии, отнесенных комиссией во главе с Б. Щербиной, в основном к недостаткам конструкции и к т. н. человеческому фактору — стечению обстоятельств, которые трудно себе представить, она высветила общие пороки системы управления многократно усложнившимся научно-производственным комплексом страны и «повзрослевшим» обществом.
Авария не была единственной и даже не была самой большой аварией в СССР. Она была такой аварией, которую невозможно было локализовать и скрыть и от своего народа и от мира. «В материалах СБУ (Служба безопасности Украины — В.
Говоря другими словами, ничто ярче чем эта трагедия не продемонстрировало правоту М. Горбачева, предложившего радикальные реформы вначале экономики, а затем и всей общественно-политической системы. Курс на «ускорение» был провозглашен в 1985 году, а в 1986 он получил закрепление в «Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1986–1990 гг. и на период до 2000 года», принятых XXVII съездом КПСС.
Но она же. наряду с обвалом мировых цен на сырую нефть — главный предмет советского экспорта в течении двух десятилетий и источник поступления средств на закупку продовольствия и товаров народного потребления до 10 долларов США за баррель — существенно ограничила материальные и финансовые возможности проведения реформ. Дефицит бюджета СССР в 1986 г. достиг 50 млрд, рублей. 1987 год начался с серьезных сбоев в экономике. Промышленное производство упало на 6 % против декабря 1986 года. План 1987 года сразу же оказался под угрозой провала.
Но. что еще более важно, вместе с продолжавшимися боевыми действиями в Афганистане и хорошо известными задолго до «гласности» фактами злоупотребления властью, коррупции и стяжательства со стороны партийно-государственной элиты, Чернобыль окончательно подорвал доверие людей к власти и идеологии, обосновывавшей само ее существование.
В феврале 1989 г. М. Горбачев приехал в УССР снова. В тональности его выступлений уже отчетливо проглядывала озабоченность нарастающими трудностями экономического и политического свойства и надежда на поддержку.
К этому времени, судя по всему, М. Горбачев понял, что В. Щербицкий, несмотря на мучившие его сомнения и беспокойство тем, как развивались события в республике и в стране, объективно был для него все это время, возможно, одной из главных опор. Особенно в связи с процессами, набиравшими силу в Российской Федерации. Но понимание этого пришло слишком поздно. Вокруг украинского лидера, отчасти по его собственной вине (В. Щербицкий был все-таки человеком другого времени и некоторые новые веяния он не мог принять ни при каких обстоятельствах), отчасти из-за внутрипартийных интриг, которые непрерывно плелись вокруг него опасавшимися его влияния политическими выдвиженцами и самовыдвиженцами горбачевских лет, сложилась такая атмосфера, которую пожилой человек, переживший к тому же личную семейную трагедию, уже не в силах был вынести. В. Щербицкий написал заявление с просьбой освободить его от обязанностей первого секретаря ЦК Компартии Украины, и 28 сентября 1989 г. пленум ЦК удовлетворил ее.
О наследстве В. Щербицкого в УССР можно говорить много. С 1961 по 1972 гг. с небольшим перерывом он возглавлял Совет Министров УССР. С 1972 по 1989 гг. — 17 лет — стоял во главе второй по потенциалу и значению союзной республики. За это время у него были успехи и неудачи. Но нельзя отрицать, что республика, в рамках имевшихся в то время возможностей, быстрее и успешнее, чем другие развивалась экономически, отличалась относительно большим материальным благополучием.
За 30 лет (1961–1990 гг.), а это время в УССР вполне можно назвать «временем Щербицкого», экономический потенциал УССР вырос почти в четыре раза. Объем промышленного производства увеличился в пять раз. В электроэнергетика и машиностроение с металлообработкой — соответственно в шесть и двенадцать раз. Удвоилось производство сельскохозяйственной продукции. Зерна выращивали и собирали по одной тонне на человека, что считается оптимальным для отрасли показателем. Отсюда, по видимому, и лучшее снабжение продуктами питания. Производительность труда и реальная заработная плата выросли в два с половиной раза. И, пожалуй, самым важным показателем, при всех пороках существовавшей тогда общественно-политической системы, можно считать то, что численность населения республики выросла за это время с 43,1 млн. человек до 52 млн. человек — почти на 9 млн. человек.
В. Щербицкий оставался живым человеком с сильными и слабыми чертами своего характера. Он не превратился ни в функцию, ни в идола. Его авторитет в республике все эти годы, почти до самого его ухода, был вполне реальным, долгое время и непререкаемым. Это, конечно, не могло не сказаться даже на нем. Но, ни во времена «гласности», ни в последующие времена, когда поиск фактов разложения партийно-государственной элиты шел так же активно, как ее прославление в предшествовавшие годы, многочисленным клеветникам В. Щербицкого так и не удалось найти ни одного лично порочащего его поступка. Оставленная им предсмертная записка жене, опубликованная в упоминавшейся уже книге его помощника В. Врублевского, редкий и выдающийся исторический документ, характеризующий и республику, и значительную часть ее элиты с такой стороны, с которой на нее боятся посмотреть ее преемники.
Этим, на наш взгляд, во многом объясняется и то, что в развернувшейся вскоре борьбе между Б. Ельциным и М. Горбачевым украинские коммунисты оставались, при всей критичности их отношения к последнему, на его стороне, на стороне реформ, которые он пытался осуществить. И вынуждены были отступить только перед натиском с двух сторон — набиравшего силу в Российской Федерации ельцинского популизма и восставшего из исторического небытия мертвого и бесплодного к тому времени украинского «интегрального национализма».
Компартия Украины вместе со своим лидером оказалась в очень трудной ситуации. Проводить «партийную линию», вырабатывавшуюся в Москве и к тому же непрерывно меняющуюся, а временами и разделяющуюся на либеральную (А. Яковлев) и консервативную (Е. Лигачев), было очень сложно. М. Горбачев вспоминал: «Как только я уезжал в зарубежную командировку, то мой друг Егор Кузьмич выезжал на периферию, произносил какую-нибудь с закидонами речь. Тут же в ответ на его выступление ехал Яковлев, произносил речь другого содержания». Еще сложнее было делать это в республике где растущее недовольство людей, накопленное в предыдущие годы, когда оно не находило себе выхода, приобретало национальную окраску.
В Украине, как и во всей стране, все громче заявлял о себе и политический национализм, который, в отличие от внутрипартийных споров, которые не были чем-то новым для партии и которые научились подавлять или сглаживать, представлял реальную угрозу. В январе 1989 г. состоялась одна из встреч М. Горбачёва с представителями интеллигенции. Все чаще и острее на них возникал вопрос межнациональных отношений, «размороженных» общественной эмансипацией и непрерывно подогреваемых ухудшающимся социально-экономическим положением общества. Если республиканское руководство начинало борьбу с такими настроениями среди украинской интеллигенции, ему приклеивался ярлык «заповедника застоя». Если нет — его упрекали в национализме.
До 1990 года, а частично и после этого, политические процессы в Украине развивались в привычном традиционном ключе — повторяли те. которые происходили в Москве. К 1990 г. «внутри Компартии (Украины —
В то же время, «часть коммунистической номенклатуры, которая поддерживала идею автономности Украинской ССР, стремилась, прежде всего, к перераспределению власти с центром и собиралась выходить из союза». Кроме этого внутри Компартии Украины возникла и набирала политический вес группа так называемых «суверен-коммунистов», лидером и лицом которых вскоре стал Леонид Кравчук — «самый яркий представитель коммунистов, которые «национализировались».
В УССР усилиями творческой интеллигенции в 1989 г. начало формироваться массовое политическое движение Народный Рух (движение) Украины за перестройку, сыгравшее значительную роль в разрушении второй и формировании третьей украинской республики.
Автор книги «Народный Рух Украины» Григорий Гончарук, ссылаясь на Ивана Драча, пишет, что во многом благодаря именно Л. Кравчуку проект программы НРУ был в феврале 1989 г. опубликован в «Литературной Украине». Леонид Макарович помог обеспечить инициаторов Руха добавочно бумагой, когда они захотели сверх обычного тиража отпечатать сто тысяч экземпляров газеты с программой движения. Он же. по слухам, дал добро ректору КПП Таланчуку, предоставившему актовый зал Политехнического института для проведения учредительного съезда Руха».