— Где же ты был все время? — смущенно спросила она, и щеки ее порозовели.

— Жил в какой-то квартире, — ответил Жак.

— С решетками на окнах?

— Нет, решеток там не было… Была только сетка.

Мадлен про себя подумала: разве сетку нельзя было разорвать? Но спросить его об этом не удалось. Жаком полностью завладели женщины: мадам Дюбуа, консьержка и еще две подоспевшие в это время соседки по дому.

— Кто тебя похитил?

— Как тебя схватили?

— На какой улице ты жил?

Вопросы так и сыпались на Жака, и он едва успевал на них отвечать.

— Не знаю, где жил, — сказал он. — Меня возили по городу, а потом выпустили из машины на Больших бульварах.

— И ты пришел оттуда пешком?

— Ну, довольно с него сейчас вопросов! — остановил Густав взбудораженных женщин. — Беги, дружок, скорей домой, обрадуй свою мать!.. Надо послать телеграмму отцу, ведь он сейчас в Лотарингии.

Через час квартиру Шантелье осадили репортеры. Никогда еще к этому старому дому не было приковано столь большое внимание прессы.

Жака фотографировали в разных видах — и одного, и рядом с матерью.

История, которую рассказал он, была короткой. Его схватили в тот момент, когда, отстав от Мадлен, он побежал в сквер к фонтану, чтобы снова зарядить свой пистолет водой.

Немолодой человек с сединой в волосах, в светлом пальто, подошел к нему и неожиданно стал ему выговаривать. Он-де всю дорогу шел за ним следом, видел, что он приставал к девочке и очень плохо вел себя. Теперь он не успокоится, пока не отведет Жака к его родителям. Тут он схватил мальчика за руку, и не успел тот опомниться, как уже сидел в машине, зажатый между этим типом с сединой и молодым человеком с темными усиками. Они тут же опустили шторы на боковых стеклах и перед сиденьем шофера. Свет проникал только сквозь заднее стекло, но Жаку не давали обернуться.

Жак стал рваться, кричать и просить, чтобы его отпустили. Тогда похитители заткнули ему платком рот и стали крепко держать за руки.

Сколько они ехали, Жак не знал. Не знал он и того, куда его наконец привезла машина. Прежде чем он вышел из машины, ему надвинули берет на глаза. Поддерживая под руку, его провели в подъезд, втолкнули в лифт, а затем долго вели каким-то длинным коридором. Наконец он услышал, как впереди распахнулась дверь, потом еще одна, и вот скрипнула третья. Тогда только ему разрешили открыть лицо.

Жак оказался в большой, скромно обставленной комнате. В ней стояли кровать, шкаф и обеденный стол. За окном виднелось нагромождение зданий. Жак искал Эйфелеву башню, надеясь по ней определить, в какой части города находится, но башни не было видно, ее заслоняли дома.

— Ты будешь жить здесь! — сказал Жаку человек с сединой.