Любочка поставила стакан на тумбочку, рядом с телефоном, и достала блокнот:

– Пройдёмся по платежам, Лаврентий Петрович?

От ежедневной процедуры кредитного контроля, процесса неизбежного для любого частного предпринимателя, он не уклонялся даже в командировках. Если личный контакт оказывался невозможным, Любочка аккуратно снабжала его краткими отчётами по электронной почте. Однако на этот раз его внимание никак не желало фокусироваться на должниках, он рассматривал стакан воды и незнакомый айфон. Точно не Любочкин. Его контора снабжала сотрудников дешёвыми трубками Нокиа.

Отметив некоторую закономерность среди прозвучавших имён, и рассеянно предложив Любочке замкнуть пару кредиторских задолженностей на одну дебиторскую – пусть сами разбираются внутри клана, – хотя этого он, конечно, не сказал, помощница ничего не знала ни о каких кланах, – он неожиданно и довольно строго попросил её выйти, и лишний раз порадовался её умению не задавать вопросов – второму божьему дару после умения заваривать кофе в джезве. Объясняться времени не было. Информация требовалась срочно, и он надеялся, что чужой телефон совсем не напрасно лежит на тумбочке у изголовья его кровати.

Как раз в тот момент, когда Любочка плотно прикрывала за собой дверь, в ответ на вызов единственного сохранённого номера, из трубки донеслось уверенное:

– Сын!

– Отец… – раздражение пришлось сдержать. Нужно привыкать, теперь их связывают не только узы крови, но и устав клана. – Что с девушкой, отец?

На том конце засмеялись. Всё как всегда. Лёгкость по отношению к проблемам, не имеющим прямого касательства к его собственным, то есть к интересам ныне отставного советника Британской Короны Питера Скорза, давно перестала обижать его единственного сына.

– Только очнулся и уже девушка? Лаврентий, ты неисправим.

Расшаркиваться в любезностях и ничего не значащих ремарках для поддержания светского разговора Ленту не хотелось, но что-то внутри принимало правила новой игры, и он ответил отцу в тон:

– Возможно, и тебя она заинтересует. Я, знаешь ли, нашёл очаровательной её квартирку под крышей, а особенно дыру в мембране, открытую никем иным, как самым настоящим чёрным.

Пауза была короткой, но Лент почувствовал, что отца он заинтересовал:

– Ты видел его своими глазами?

– Ближе, чем тебя когда-либо. – Ему хотелось кричать и требовать, но единственно верным способом общения с его отцом было подначивание, так называемый дружественный стёб, хотя никто так и не объяснил Ленту, что общего между стёбом и дружбой. Собственно, в случае с его отцом, значения это как раз и не имело. Главное, заставить родителя задуматься.

– А она? Она тоже его видела?

Знать бы! Но как ни хотелось Ленту ответить «не знаю», делать этого не стоило. Такие вопросы нужно просто пропускать, что он и сделал.

– Как я попал в Нёйи-сюр-Сен, отец? – разговор был самым обычным, без видео сопровождения, но Лент мог поклясться, что отец равнодушно пожал плечами:

– На неотложке. Мы нашли тебя в приёмном покое Хотель-Дьё. Как только я почувствовал выброс силы, сразу же послал за тобой в твой московский офис, но там, как ты догадываешься, тебя не оказалось. Пришлось искать через gps-трекер.

– Фи. Не верю, – игра затягивалась, но поторапливать отца всегда выходило дороже, и Лент просто ждал, подбрасывая хвороста в костерок.

Трубка хмыкнула.