В память об этой встрече Игорь Северянин пишет стихотворение «Валерию Брюсову»: «Я извиняюсь перед Вами, / Собрат за вспыльчивость свою / И мне подвластными стихами / Я Вас по-прежнему пою!» (1918) — вошло в сборник «Соловей». В этот же сборник вошли написанные в этом же году стихотворения «Слава», где Северянин отметил: «Мне первым написал Валерий, / Спросив, как нравится мне он...», и «Брюсов», где автор воспевает величие поэта, не забывая подчеркнуть и своё:
В последних строках отразилось воспоминание о дарственной надписи Игоря Северянина на одной из ранних брошюр (1912):
Кроме того, речь идёт о создании в Москве в конце 1918 года Всероссийского союза поэтов, председателем которого был избран Валерий Яковлевич Брюсов. Возможно, Северянин как король поэтов голосует за его избрание заочно.
Ответил ли Брюсов на последние письма Северянина — неизвестно. Но в обзорной статье «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» (1922) он заключал:
«Северянин чрезвычайно быстро “исписался”, довёл, постоянно повторяясь, своеобразие некоторых своих приёмов до шаблона, развил в позднейших стихах недостаток своей поэзии до крайности, утратив её достоинства, стал приторным и жеманным и сузил темы своих “поэз” до маленького круга, где господствовало “быстро-темпное упоение”, восклицания “Вы такая эстетная” и т. д., салонный эротизм и чуждый жизни эстетизм».
Когда же стало известно о смерти Брюсова, поэт отдал ему дань в стихотворении «На смерть Валерия Брюсова», где возмутился резкими выпадами эмигрантской прессы:
Неудивительно, что в последнем посвящённом Брюсову сонете «Брюсов» (1926) Северянин называет своего старшего наставника «честолюбцем суховатым». Но вскоре всё же пишет воспоминания о Брюсове, в которых отдаёт должное этому Поэту.
«Ты говоришь своё — и за меня!»
В течение трёх дней, 9—11 июля 1920 года, Игорь Северянин встречался в Таллине с Константином Бальмонтом, который находился в карантине перед отъездом в Париж. Получив благоприятный ответ из Франции, готовой его принять, Бальмонт был вынужден ждать транзитную визу от Германии и провести здесь месяц до очередного рейса в Штеттин. В первые же дни произошла встреча поэтов. Что притягивало в этом странном одиноком человеке Бальмонта? Почему самолюбивый и горделивый Бальмонт так дорожил встречей с поэтом: «И будем петь и будем светло-весёлыми». Вероятно, это было естественное сродство, ненужное, даже неприятное в дореволюционные годы (в сборнике «Соловей» есть стихотворение «Я не люблю Бальмонта стих»), в эстонской заброшенности оно сразу же сблизило поэтов, уничтожив разницу в возрасте и положении.
Это было свидание с прекрасным прошлым, и Северянин облёк свои впечатления в «твёрдую форму» сонета:
Они зеркально отражали общую поэзию и судьбу друг друга: «своё — и за меня!». Даже пожелание «зажить корольно» напоминало попытку Северянина сохранить свой статус. О памятной встрече с «созвонным» Игорем Северяниным Константин Бальмонт написал через шесть лет — 17 февраля 1927 года в посвящённом ему стихотворении:
Тогда же Северянин написал «Бальмонту» — стихотворение, включённое в сборник «Классические розы» (1931).
Обращаясь «Поэт и брат!», он вздыхал: «Мы обокрадены эпохой, / Искусство променявшей на фокстрот».
Последний сонет, посвящённый Бальмонту, вошёл в книгу «Медальоны» (1934). В нём Северянин воспел те черты, которые в Бальмонте оставались «созвонны, родственны» ему — любовь к северной природе, солнечность, силу стиха:
Северянин вплетает в строки о «юношеских песенках» воспоминания о своих «брошюрах» — «лунный иней» / «Лунные тени», «очаровательно» / «Очаровательные разочарования». Его преклонение неизменно перед тем, кто «Лученье дал, сказав: “Как Солнце, будем!” / И рифм душистых бросил вороха, / Кто всю страну стихийными стихами / Поверг к стопам в незримом глазу храме, / Воздвигнутом в честь Русского стиха». Поэты виделись вновь в Париже, но оба страдали от нужды, утраты читательской славы, от одиночества. Бальмонт пережил Северянина на год и три дня, скончавшись 23 декабря 1942 года.
«Встречаются, чтоб разлучаться...»
В эстонском отшельничестве Игоря Северянина многолетней поддержкой и опорой стали друзья — Борис Правдин, Сергей Положенский, Арсений Формаков, сестры Борман, Софья Карузо... Среди наиболее преданных — Августа Дмитриевна Баранова (урождённая Кабанова; 1891—1975) — дочь московского купца-старообрядца. По предположению Рейна Крууса, Северянин и супруги Барановы встретились впервые в 1916 году: 25 февраля Игорь Северянин познакомился на поэзовечере с молодой женщиной и посвятил ей «Поэзу странностей жизни» (сборник «Миррэлия»): «Встречаются, чтоб разлучаться... / Влюбляются, чтоб разлюбить.../ Мне хочется расхохотаться / И разрыдаться — и не жить!»
Последний раз они виделись 3 (16) февраля 1918 года. В феврале 1921 года после смерти мужа Августа Дмитриевна с сыном выехала в Стокгольм. Она работала в отделении Российской железнодорожной миссии за границей, с 1923 года — в представительстве Волховстроя. В 1929 году она вышла замуж за Ф. Перно и переехала с ним в Берлин. Со смертью мужа в 1937 году Августа Дмитриевна вернулась в Стокгольм и продолжила филателистическую работу мужа, став профессиональным филателистом. В течение пятнадцати лет Баранова переписывалась с поэтом и оказывала ему постоянную моральную и материальную помощь. Ей с благодарностью посвящено послание «Солнечной женщине»: