В Альпы была отправлена книга Мишеля Ле Бри «Красота мира».
– Она вам тоже понравилась? – спросил меня о ней Бастьен.
– Конечно да! Я уверена, что мы должны сочетать в себе свою дикарскую часть, которую слишком сильно подавляем, и современность, которая диктует нам всем одни и те же правила – как вести себя, что есть, как одеваться. Благодаря этой книге я открыла для себя Кению, а потом съездила в эту страну вместе с мужем.
«Не покраснела ли я, заговорив о Натане?» – спросила я себя.
Произнося слово «муж», я чувствовала себя так, словно привела Натана на вечеринку, где пары меняются партнерами. Это было смешно.
Бастьен, кажется, не заметил ничего этого.
Душой он был где-то далеко.
Где?
Я не хотела ничего знать, ничего спрашивать, но знала, что его душа не здесь.
Еще через три недели речь зашла об отправке в Альпы книги Леклезио «Пустыня».
Прочитав эту книгу, я была от нее в восторге.
Леклезио сумел рассказать о том, насколько мы, несмотря на все, что может с нами случиться, сохраняем и оберегаем территории, где свободны, поддерживаем огонь в кострах, к которым мечтаем вернуться.
Для его героини Лаллы таким священным местом была пустыня.
Для меня такое место – полуостров Крозон в Бретани. Пока Крозон существует, я знаю, что у меня всегда может быть убежище посреди поросшей вереском равнины, обращенное к океану.
В Крозоне мои жалобы затихают, мои раны заживают.
Я чувствую, что уже не мое физическое тело отвечает на внешние воздействия и проявляет себя, что это делает тонкая телесная оболочка, отделившаяся от моей плоти. Эта оболочка окутывает меня и начинает жить в одном ритме со стихиями. Я принадлежу этой пропитанной йодом земле, где ветер и море формируют побережье моего внутреннего моря так же, как придают форму окаймленным пеной скалам.
Я одна из них. Я становлюсь гранитным утесом с округлыми выступами, в моих глазах отражается краснота вереска, соль обостряет мои ощущения, когда провожу языком по губам.
И тогда, мне кажется, я чувствую, что такое вечность.
Я желаю каждому человеку тоже найти между землей и небом такой клочок мира, который становится убежищем, место с такой мощной силой, что в нем, несмотря ни на что, жизнь бьет струей и разбивает ваши привычные печали и обиды.
Я не стала выяснять, какое убежище у Бастьена: это слишком личный вопрос.