С тех пор как Марк съехал, Бен отказался с ним разговаривать. Сначала Марк думал, что он просто злится из-за развода, но в последнее время Бен дал понять, что его гнев направлен конкретно на Марка. Но сколько бы Марк ни спрашивал, Бен отказывался говорить ему, что не так.

Марк просидел рядом с ним еще минуту, чувствуя, что это важный момент, один из тех критических моментов родительства, когда он должен сказать или сделать что-то важное. Но он понятия не имел, что это могло бы быть. Воспитание сына часто заставляло его чувствовать себя так, будто он барахтается посреди океана без компаса и весел.

Отец Марка был великолепен в вопросах воспитания, у него все получалось легко. Он всегда знал, что делать и что говорить Марку и его брату. Конечно, его отец, Марк и брат Марка были сделаны из одного теста – сваренные вкрутую, крепкие ребята, а Бен – совершенно другое создание, чувствительное и вдумчивое, интроверт, Марку трудно его понять.

Марк со вздохом поднялся и отошел на несколько футов, чтобы просмотреть обновленные файлы, в том числе видео с камер наблюдения из «Макдоналдса», допрос дамы, которая одолжила Торелли и Херрик свою машину, и записку, которую Торелли и Херрик написали на бумажке и прикрепили к рулю.

Марк вошел в папку. В первом файле было фото внешней стороны записки. На ней было написано «Спасибо», а вокруг слов порхали бабочки. Во втором файле было фото внутренней стороны записки. Прописью было написано:

Дорогая Нэнси,

твоя машина сослужила нам отличную службу. Скиппер прозвал ее Пухольс (в честь Альберта Пухольса, который играет за «Энджелс»), потому что хотя она и не быстрая, но надежная. Спасибо, что одолжила ее нам. Доверие и веру так трудно найти, но еще труднее дарить их другим. Я рада, что наши пути хоть ненадолго пересеклись.

Оставайся такой же доброй, оставайся собой.

С наилучшими пожеланиями,

Марк практически застонал. Фитц был прав, записка была хороша, и его посетила ужасная мысль о том, что произойдет, если эта история станет известна и до нее доберутся средства массовой информации: две женщины в бегах со своими детьми, ускользающие от ФБР, раздающие деньги старушкам и оставляющие благодарственные письма с отсылками на любимых бейсболистов. Если пресса пронюхает об этом, ФБР распнут.

– Пап?

Марк вздрогнул, когда Бен произнес его имя.

– А, – отозвался он, стараясь не выглядеть слишком взволнованным, когда снова сел рядом с сыном.

Голова Бена склонилась над книгой, все еще открытой на той же странице, что и пять минут назад.

– Ты обещал, – едва слышно прошептал он запинающимся голосом.

Мысли Марка метались в поисках обещания, которое он дал и не выполнил. Марк гордился тем, что он человек слова, и ненавидел себя за нарушенные обещания, особенно данные сыну.

Возможно, он пообещал, что они с Марсией никогда не разведутся? Он отбросил эту идею еще до того, как она полностью сформировалась, зная, что никогда бы не пообещал этого. С того дня, как он женился на Марсии, он знал, что всегда будет существовать реальная вероятность того, что их брак рухнет.

Может быть, он пообещал, что никогда не уйдет, и Бен теперь думает, что отец нарушил свое слово – бросил его.

– Ты сказал… – пробормотал Бен.

Марк смотрел на него, отчаянно пытаясь разгадать загадку. Кожа Бена порозовела от волнения, его уши покраснели, доказывая то, как ему тяжело.