Я пересказала сон о женщине и ее воине. О том, как чувствовала любовь и желание между ними. Когда я закончила, Кас молча изучал меня в свете телевизора, его лицо ничего не выражало.
– И? – наконец прервал он молчание тоном, будто захлопнул дверь перед моим носом.
Я отшатнулась, как от пощечины, и слезы разочарования обожгли глаза.
– И? Что? Я изучала Месопотамию в Нью-Йоркском университете, помнишь? – Я глубоко вдохнула и резко выдохнула. – Думаю, что город из сна – это Ларса, воином был ты, а женщиной… твоя жена.
– Вероятно.
Я уставилась на него.
– Это все, что ты можешь сказать? Вероятно?
– А что ты хочешь, чтобы я сказал?
Его бессердечная холодность ранила сильнее, чем я ожидала. Мне хотелось от него услышать тысячи слов. Которые сотрут мою тоску и дадут понять, что я не сошла с ума. Что происходящее реально, не плод моего воображения.
Я скрестила руки на груди, пытаясь заставить губы не дрожать.
– Почему мне снятся эти сны?
– Мы уже это обсуждали. Мы связаны, – произнес он низким и грубым голосом. – Мои воспоминания проникают в твои сны…
– Нет! А как насчет японских и русских? Они снились мне задолго до нашей встречи.
– Я не могу судить о том, как работает твое подсознание, Люси Деннингс, – ответил он одновременно с горечью и издевкой. – Но если все же рискнуть и предположить, я бы сказал, что эти сны порождены твоим увлечением любовными романами. Романтические интерлюдии с героями и героинями.
Я покачала головой.
– Ты лжешь. Или что-то недоговариваешь. Ты заставляешь меня чувствовать себя глупо. Словно… морочишь мне голову. Как будто правда у меня в ладонях, но ты продолжаешь настаивать, что там ничего нет.
– Потому что там действительно ничего нет! – внезапно вскипел Кас, но его вспышка гнева так же быстро погасла. – Совсем, – добавил он, качая головой. – Ничего не осталось.
У меня задрожал голос.
– Не думаю, что это правда.