Прошло еще два дня. Софи лежала в постели, глядя на маленькое окошко своей новой спальни. Бледный утренний свет сочился в щель между шторами. Ох, снова она не спала всю ночь… Господи, как же она ненавидела эту маленькую душную комнатенку с низкими скошенными потолками и с узкой жесткой кроватью. Она спала бы намного лучше в своей просторной спальне. На их с Тристаном кровати.

Конечно, Гарет примет ее с распростертыми объятиями. Она чувствовала, как он возбужден, когда успокаивала его после очередного кошмара. Но сможет ли она лечь с ним сейчас?

В ту далекую весну, незадолго до битвы при Ватерлоо, ему пришлось уехать на месяц по армейским делам. И в день, когда он возвращался, она с раннего утра ждала у окна. Увидев же его экипаж, вылетела из дома. А он, выскочив из кареты, подхватил ее на руки и закружил с радостным смехом. А потом понес наверх – мимо слуг и мимо удивленной тетки. Пинком распахнув дверь спальни, Гарет положил жену на постель и долго смотрел на нее. А затем вдруг сказал:

– Я самый счастливый в мире мужчина.

– А я самая счастливая в мире женщина, – ответила она.

Они раздевали друг друга, неспешно снимая один предмет одежды за другим, довольствуясь пока что легкими прикосновениями и мимолетными ласками. Но потом, уже совершенно обнаженные, они всерьез стали раздувать тлевшие угольки страсти. Снова уложив ее на постель, Гарет принялся ласкать ее между ног, а когда она задрожала от желания, вошел в нее. И они медленно вершили ритуал любви, глядя в глаза друг другу. О, тогда она еще не знала, что всего лишь через месяц с небольшим Гарет уедет от нее навсегда…

Софи перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Ох, до чего же она жалкое создание! Угрызения совести буквально пожирали ее, и она ничего не могла с этим поделать.

К тому же она ужасно развратная.

Она желала Гарета и тосковала по Тристану.

О Боже, она хотела обоих! Интересно, каково это – когда тебя берут сразу двое? А что, если бы Гарет согласился вернуться в детство, к прежним дружбе и доверию, но с дополнительным условием – позволить ей пускать в постель их обоих? О, тогда она чувствовала бы себя любимой, лелеемой, желанной. И они бы оба, вместе…

Софи громко застонала. Она порочная, падшая женщина! Распутница!..

Но разве можно винить ее за это? Ведь не виновата же она в том, что любила обоих?

Обоих?.. Сама эта мысль казалась смехотворной. Совершенно безумной. Но даже если бы они смирились… Ведь Гарет герцог, а она герцогиня. Тристан же – виконт. Следовательно, они несли ответственность перед обществом и перед короной, и все их поступки рассматривались под увеличительным стеклом.

Так что выходит, их с Тристаном встреча той ночью была последней, пусть даже она его по-прежнему любила. Просто ей надо сохранить память об этой ночи на всю жизнь. А вот Гарет…

Закрыв глаза, она снова стала думать о Гарете. Интересно, легко ли возбудить его? Наверное, очень даже легко. К тому же он не раз давал понять, что желает ее.

В самом начале их супружеской жизни она постоянно дразнила его, украдкой лаская, когда они проходили мимо друг друга в людных комнатах или оставались одни, зная, что в любую минуту может войти слуга. Она терзала Гарета до тех пор, пока он, скрипя зубами, не уносил ее наверх, где тотчас укладывал в постель.

И вот сейчас, много лет спустя… Интересно, что случится, если она погладит его плоть, когда будет успокаивать после очередного ночного кошмара? Сначала он, конечно, удивится. А потом стащит ее с кровати, снимет с нее ночную сорочку и… И она вдруг увидит, что он уже успел раздеться…

Тут она вспомнила, как они с Гаретом в последний раз любили друг друга. Его глаза сверкали любовью, когда он вонзался в нее; а перед ней в эти мгновения неожиданно возник образ Тристана – он тоже был обнажен и готов был взять ее… О Господи, какая же она порочная и развратная!