– Ах да, – сообразил Нико. – Вам надо отодвинуться еще лет на десять назад. Похоже, вы попали в февраль тысяча шестьсот одиннадцатого, когда спятивший старикашка епископ Пассауский[80] решил захватить город во время карнавала. Там можно было легко свихнуться.

Сара тряхнула головой, чтобы убрать видение, и заменила его образом Тихо Браге. Попыталась сосредоточиться и внезапно обнаружила, что стремительно двигается – Нико с Максом едва успевали помогать ей в тех местах, где современная планировка здания препятствовала ее движению.

Вот и цель: пышно декорированная спальня, на стуле сидит человек со светлыми волосами, пышной рыжевато-коричневой бородой и длинными вислыми усами. На его переносице была прикреплена медная пластина – Сара не понимала, как она там держалась, – а у его ног…

На маленьком человечке, сидевшем возле ног Браге, были желтые чулки и ярко-зеленые туфли, на его просторную розовую рубаху были нашиты колокольчики и ленточки. Макушку его головы покрывала маленькая синяя шапочка. Это, несомненно, был…

– Я нашла вас, Нико, – сказала Сара. – Вы здесь наряжены щеголем.

– Джепп, – поправил ее Нико. – Тогда меня звали Джепп.

– Итак, расскажи мне, – велел карлику Браге, – какие новости при дворе?

Маленький человечек – Джепп – налил стакан пива из стоявшего на полу кувшина и протянул его своему хозяину. Кувшин он оставил себе и тут же жадно к нему приложился. Браге снисходительно усмехнулся.

– Венгры измучены войной. Им больше нет дела до турок, они просто хотят, чтобы их оставили в покое. Их нельзя винить. Почти восемь лет они сражаются, сами не понимая за что.

Это был тот же самый гнусавый, похожий на звук фагота голос. Саре пришлось сделать над собой усилие, чтобы полностью не погрузиться в сравнение двух версий карлика.

– А как там Маттиас? – поинтересовался Браге. – Рудольфов братец все так же мутит воду?

– Совершенно верно, – кивнул Джепп. – Маттиас вовсю рассказывает иностранным придворным, что Рудольф выжил из ума. Война обходится дорого, а он покупает слишком много произведений искусства, и ему следует сосредоточиться на своих домашних делах: евреях, протестантах, торговцах, гильдиях, раздорах между дворянами…

– Ох уж эти старые трупоеды. Еще что?

– Приходил рабби Лёв, просил у императора защиты для своих людей. Снова слышны разговоры о Големе. Говорят, что в еврейском квартале поселилось чудовище.

– Хм-м, – протянул Браге. – Еще?

– Новая картина, приобретенная императором, довольно пикантна. Когда ее предъявили публике, одна монашка упала в обморок.

– А ты ее видел?

– Разумеется! – оскорбленно вскинулся Джепп.

– Так опиши, чего ты молчишь!

– Автор – итальянец, некий Корреджо. Называется «Портрет Данаи». Художник нарисовал женщину, без одежды, закрытую простыней… – Джепп показал на свой пах и распластался на подушках, широко раскинув ноги, имитируя позу женщины. – Грудь во все стороны. Клянусь, у всех, кто это видел, стало неспокойно в штанах! Самое интересное: Юпитер показывает ей, как сильно он ее любит, с помощью золотого дождя!