Она его не знала, а он её да.

– Что думаешь про женское обрезание? – говорит мужчина.

Она молчит.

– Что скажешь, если отрежу тебе клитор?

Она сглатывает.

– Я не люблю секс, но мне очень хочется вставить.

Блестит острый нож. Нож входит в тело и выходит. Извращённый половой акт.

Я открываю глаза.

«Зачем такое делать?». «Кто он?».

Хожу по квартире, пью остатки их пива, следов спермы нигде нет. Он не стал насиловать её. Просто зарезал, обратил в дырявое мясо. И смысл этого? Если убил, то сделай хоть что-то! Он и сделал.

Допил свою банку пива, доел чесночные гренки, ушёл.

И видел всё – видел, как умирает какая-то женщина. Лишь образ женщины. Без имени, прошлого, без устремлений.

Ещё деталь – он отрезал ей левую кисть.

И ещё деталь – это целая серия.

Женщин режут, а потом лишают чего-то. Не только их вялой жизни, но и какой-нибудь части тела. Головы, ноги, сердца, почек.

За-чем? ЗАЧЕМ?

На каждом месте преступления я чувствовал родство. Понимал, что убийца вполне может быть моим родственником. И это меня удивляло. Нет, не пугало. Чего мне бояться? Я бы и сам убивал вас, резал бы ваши трупы. Знаю многое: как не оставлять следов, как правильно резать, когда стоит остаться, а когда лучше уйти.

Многое я знал, это мой профессиональный арсенал. И именно поэтому на меня возлагали надежды.

Все врали людям и прессе, а женщины продолжали умирать.

Я никому не врал, мне было интересно работать с делом.