Это тоже была суббота. Суббота, когда я начал с самого утра есть свою мать. Заживо. В каждое движение челюстей я вкладывал ярость. Всю. Всегда помните то зло, которое вам причинили. Боль поможет разжевать самые несъедобные части тела.

Обгрыз пальцы на ногах, начал с больших. Ногти методично выплёвывал.

Большая часть крови попадала мне в глотку, часть, конечно, размазывалась по клеёнке. Рвал зубами её кожу, прокусывал мышцы, выдирал мощными и резкими движениями сухожилия. Вены на вкус не особо. Они практически не доставляют удовольствия. Вкуснее всего идёт плоть. Плоть с оттенками свинины. Не зря я пил кровь свиньи, не зря. Никакого рвотного рефлекса, сплошное удовольствие. Всего за 24 часа я съел свою мать, от неё не осталось практически ничего.

Грязная клеёнка, немного костей, жёлтые ногти. Эти вонючие остатки я растворил в кислоте. Никто в Астрахани и не стал бы рефлексировать над актами каннибализма. Следствие решило, что моя мать ушла из дома, а в итоге пропала. Этой версии придерживался и я. Кому придёт в голову, что родной сын может съесть свою кровную мать?

И я понял – на этом можно сделать бизнес. Это можно превратить в своё хобби. Я стану каннибалом, но есть буду только больных стариков. Стану санитаром этого города. Падаль должна быть уничтожена.

***

Где в городе можно найти шведский стол для каннибала? Особенно, если учесть, что я избирательный мясоед.

Мне старикашек подавай, их мясо для меня самое вкусное, самое питательное. Ну, ответ у вас есть? Какие-то идеи? Правильно! Я направился прямиком в хоспис.

В диспансере лежат старики. И не все тела кому-то нужны, кто-то и обрадуется тому, что старческое тело исчезло из его жизни. Не только облегчение, но ещё и наследство. Совмещение духовного и физического. Вот я и стал подъедать ненужных людей. Мне платили санитары, мне платили родственники. Их радовал сам факт того, что даже услуги похоронного бюро не потребуются.

Я съел – дело с концом. Кости можно бросить собакам, вещи отдать бомжам. Главное условие – полная осознанность происходящего. Старикашка должен понимать, что его сжирают заживо.

Пусть он/она выделит соки. Именно к этому я и стремлюсь – к наслаждению, к аннигиляции. Я вытворяю ЭТО со смертью.

Так, суббота. Моё отступление затянулось. Сегодня у меня особый заказ. Именно так мне сказали по телефону. Заказчики, конечно, не видели меня. Всё строго анонимно. Вдруг на их квартире меня ожидает наряд? Ещё не хватало в тюрьму попасть. Там меня точно закроют в одиночке, ведь всех сокамерников мне придётся съесть. Я каннибал или что?

Особый заказ. Всё нужно разведать, узнать, прощупать. Не хочу попасть в ловушку, а такое может со мной случиться. Да, никто и никогда мне не желал зла, ведь я был незаменим. Я компенсировал. Один раз я съел пожилую тёщу главы МВД. В тот момент он сказал, что в тюрьму я точно не попаду. Слова хорошие, но вот гарантий мало. А дом выглядит не очень. Какое-то старое общежитие, похожее на то, где жила наша семья. Это уже пробуждает аппетит. Слюни начинают заполнять рот. Но нужно жить не эмоциями, а разумом. Думать дальше.

Воняет псиной, мочой, дешёвым пивом. Слышится шум паршивого ящика. Нищеброды, тут живут нищеброды.

Домофон, кстати, не работает. Я зашёл без каких-либо проблем. Никто даже не интересуется мной, моим положением, моим статусом. Праздно шатаюсь по чужому дому, я здесь чужак. Чужак, который жаждет плоти. Засады нет – это факт. Можно спокойно подниматься на пятый этаж, огибая лежачий мусор. Стараюсь дышать через платок, тут повсюду плесень, грибок, испражнения животных. От шерсти может разыграться астма, этого мне не хочется.

Что же ждёт меня в той квартире? Что за особый заказ? Стучу в дверь, дверь смотрится убого и жалко. Неужели они смогут мне заплатить? Тук-тук!

Дверь открывается.

– О, вы и есть?

– Да, я.

– Проходите, мы уже готовы.?