– Хер тебе, падла, а не отставка! Как пиздить вагонами ты в отставку не просился, а как жопу припекло сбежать задумал? Ты меня знаешь, у меня отставка может быть только одна, для тебя точно одна, пуля в висок, генерал херов !
Укулымыч чуть не зарыдал в ответ, глаза заблестели, рот скривился, а голос предательски перешёл на фальцет от страха и обиды:
– Чубчика ты отпустил, Абрашу тоже, а я чем хуже? Я в тайге спрячусь, ни одна гнида не сыщет, пожалей меня, Витюша, сердце может не выдержать, врачи уже два рубца от микроинфарктов обнаружили, запрещают нагрузки и стресс. А как теперь без стресса обойтись?
Витёк зло прищурился:
– Ты меня об этом спрашиваешь? Я это всё затеял? Я вас, бедных, в этот блудняк затащил? Кто мне сказки в уши вдувал о второй армии мира ? Кто о супервооружении пиздел, на выставках мне кто экипировкой с тепловизорами и супербронежилетами хвастался? Не ты, Укулымыч ? Кто мне чудеса инженерных войск демонстрировал? Парады, потешные учения, да танковые биатлоны так мощь моей армии растратили, что хохлы гонят её поганой метлой, угробив элитные части за пару месяцев? На чём здоровье подорвал, «фанерный маршал», так тебя называют ? Не от тяжкого ли труда миллиарды по заграничным счетам распихивать надорвался, сердечный друг? Почему в твоём ведомстве не хера нет кроме ржавых автоматов и винтовок начала прошлого века? Отвечай, где твоё супероружие, которым я на большом экране за моей спиной всему миру хвастался ?
– А это ты не у меня, а у своего лепшего братана Рогози спроси. Я только принять должен был, а сделать образец и запустить в производство должен был он. Чего же ты ему анальную терапию ломом с гвоздями не устроил, а ?– огрызнулся Укулымыч и обиженно поджал губы. Потом махнул рукой и смахнул скупую слезу, предательски покатившуюся по щеке.
Витьку вдруг стало жаль напарника по приятному отдыху, и он примирительно ответил:
– Не волнуйся, все огребутся по-полной, но делать-то что, Укулымыч ? Позорище ведь получилось на весь мир, да и народ нас не понял, не сегодня так завтра бузить может начать. Терпилы у нас в стране знатные, во всём мире таких не сыскать больше, но ведь и они могут с цепи сорваться.
– Нашёл о чём печалиться. Много его осталось, народа-то? Поди справимся, твоя личная гвардия в целости и сохранности, немного почистили ряды от вольнодумцев, но таких немного нашлось, остальные точно верой и правдой тебе служат. Много ли ума и смелости надо баб да студентов дубинками целым кагалом лупить да впятером одного доходягу в автозак запихивать? Стучат все на всех в каждом подразделении, так что бдим, не сомневайся. Как пизданул чего непотребное против власти, так сразу прямиком в Хохляндию и на передок. Махом говорливых поубавилось. Тут один свою жену чуть до смерти не забил на пикете против войны. Не бывшую, а с которой живут уже 25 лет и вроде дружно, но приказали и избил. Правда когда её в отделение привезли на её смартфон пришла смс-ка из военкомата, что их сын погиб в Хохляндии, он, как прочитал, так и упал замертво. Инфаркт. Но это так, к слову, что даже своих лупят, служа тебе. Суды работают чётко, кто ещё вякает из населения, штрафуем немилосердно или по тюрьмам. Там благодаря твоему Ефиму мест освободилось изрядно, хорошо он придумал с вербовкой зэков в его частную военную компанию. Эти идиоты, отсидев по десятке и больше, за год или два до освобождения идут гарантированно подыхать. А их бабы-дуры, жёны и мамаши, получив от Ефима грамотку копеечную и крестик на ленточке, начинают раздуваться от гордости и с ними носиться по знакомым и выкладывают в сеть видосы, как моя внучка все видеоролики в интернете называет, что их мужья и сыночки, не отмороженные на всю голову бандиты, а герои, защитившие свою родину. Я сам охреневаю от этого всеобщего помешательства, но команда наших пустозвонов отрабатывает свой хлеб. Это надо так этой быдломассе остаток мозговых извилин ватой утрамбовать, что им уже не своя жизнь не дорога, ни своих родных и близких. Депутаты твои тоже ссат со страшной силой, только бы не в окопы, и единогласно утвердили законность вербовки конченных отморозков по тюрьмам и колониями не только это подмахнут. Ты знаешь, Виктор Викторович, у меня сложилось чёткое впечатление, что мы с тобой командуем дуркой, которая выпущена на свободу. Сам посуди, все, кто с мозгами дружит, свалили, оставшихся в стране так мало, что Петруша пересажает, не сомневайся. А основная массовка, как верно это стадо окрестил один из популярных кинорежиссёров, до сих пор в тебе души не чает и жизни за тебя не пожалеет. Объявляй мобилизацию, а я твоего Пашку- Армагедона в Хохляндию заряжу, пусть сровняет её с землёй, ты ведь владыка земли, воды, воздуха и огня, а не городов и деревень? Земля, вода, воздух и огонь всяко при тебе останутся, властвуй!– закончил свою пламенную речь Укулумыч.
Витёк глубоко задумался, медленно прогуливаясь по дорожкам зимнего сада. Теперь Ефим, а на самом деле Михась и Пашка были теми самыми его палачами из детства. Когда-то они поиздевались над ним в охотку, а потом судьба-затейница, так переплела судьбы этих палачей и их жертвы, и поменяла местами, что уже Витёк решал жить им или не жить, вот так уже стоял для этих двоих вопрос. Михась так и пошёл по криминалу, и ему высветил в лихие девяностые пожизненный срок вместо смертной казни, когда страна присоединилась к мораторию. Получив прошение Михася о помиловании, Витёк велел доставить старого знакомца к нему на дачу и там они долго и обстоятельно проговорили больше часа, после чего через полгода Михася освободили, «похимичив» с документами, специально подобранного по внешности и телосложению, а потом внезапно умершего,сокамерника. Сменив данные, бывший Михась, а теперь Ефим Милованов, был предан Витьку как собака, которую хозяин кормил досыта и многое позволял из того, о чём другие приближённые и подумать боялись. Милованов с помощью Витька раскрутил респектабельный бизнес, а с началом освободительных операций за рубежом, создал частную военную компанию, по закону запрещённую , но мало ли что в законе написано ? Тем более, что денежки на миловановскую ЧВК текли рекой из бюджета.
Пашку- Армагедона Витёк тоже вытянул из таких неприятностей, что тот должен был ему до конца жизни. Он хорошо помнил его награждение за закордонную операцию. За его беспредельную жестокость, с которой он ковровыми бомбардировками ровнял с землёй города, наплевав на их жителей, Пашка и получил прозвище генерал «Армагедон». Но на награждении тупой шкафообразный служака всё норовил присесть перед ним, что бы казаться пониже, когда Витёк цеплял ему орденок и это просто умиляло. Рубленная словно топором морда и косая сажень в плечах так не вязалась с этой присядкой, что Витёк едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос, но широкую улыбку не смог скрыть и в ответ генералище смущенно и несмело дёрнул уголком рта. Это поведение так не вязалось с тем, как вёл себя Пашка в детстве, верховодя в компании дворовых пацанов, и с тем, что Витьку рассказывали об Армагедоне, что он мысленно ещё раз поставил себе жирную пятёрку, что много лет назад, не добил его из мести за детские обиды, а вытянул этого мужика из беды, грозившей годами тюрьмы и полным крахом карьеры, воспользовавшись своим служебным положением руководителя всесильного ведомства. Судя по всему, тогда генералу сообщили имя благодетеля, и Армагедон всё понял, оценил и не забудет никогда.
Будем надеяться, что хоть эти не подведут, подумал Витёк, и согласно кивнул Укулымычу, одобряя его план и потрепал друга по плечу:
– Вот можешь же когда хочешь! Или анальная терапия мозг прочистила? Ты только, милый друг, скажи честно, во что рядить мобилизованных будешь и чем вооружать, если всё растащено, как мне все докладывают?
– Ну,миллиона на полтора наскребём, а больше и не потребуется, у хохлов и трети людишек не наберётся против наших выставить. Да и народец сам себя экипирует, а автоматы на раз стрельнуть найдутся, не сомневайся, Виктор Викторович, отвечаю!– уже с прежней уверенностью и бахвальством в голосе, ответил Укулымыч и откланялся.
– А жизнь-то налаживается! – подумал повеселевший Витёк и распорядился готовить отъезд на море, пора было передохнуть, покупаться и попить винца в приятной компании, пока Алька страдает по утраченной испанской вилле и не желает его видеть.
– Всё вернётся, дорогуша, а если и нет, так новую тебе виллу купим или построим! Вон какой дворец мне забабахали недалеко от правительственной резиденции, в горах, воздух, минеральные источники прямо в бассейн воду дают. А ты по заплёванной всяким сбродом Испании страдаешь, дурында.– в мыслях беззлобно укорил жену Витёк и, весело насвистывая, поспешил готовиться к записи своего очередного обращения к массовке с неприятнейшим для неё известием о начале мобилизации. Справившись с записью с первого раза, в прекрасном настроении он поспешил переодеваться к отъезду на море.
Однако опять что-то пошло не так. Толи дуболомы- военкомы переусердствовали, толи Укулымыч оказался не совсем прав, но мобилизация пошла со скрипом, скрежетом и явными перекосами, да такими, что возмущение массовки долетало до Витька даже через высоченный забор правительственной дачи. В дополнение к уже удравшим миллионам граждан, сразу после объявления о мобилизации, за границу рванули не только все востребованные там специалисты, которые или уже сотрудничали с зарубежными компаниями, или ещё нет,но желали и могли предложить свои услуги, в полной уверенности, что на их предложение быстро найдётся спрос, рванули просто молодые мужики со скудным бюджетом в портмоне и даже чиновники. Не оценила массовка её исторического шанса грудью защитить Витька и его братанов. Миллион не желающих отдавать свою жизнь рванул из страны, присоединившись к десяти миллионам, покинувших родину с началом специальной военной операции в Хохляндии и очереди на переходах не кончались. Нашлась конечно и биомасса, как назвал часть населения страны Укулымыч, которая с рёвом баб и запоем мужиков погрузилась в мобилизационные автобусы, экипировав себя на взятые в кредит деньги, но её оказалось так мало, что пришлось забривать всех подряд, устраивая облавы на предприятиях, в организациях, в общежитиях, супермаркетах, на вокзалах и во дворах. Хватали уже всех без разбора и сеть интернет была просто забита видеороликами об этом. Витёк слышал всё это от охранников и обслуги, перешёптывающихся на эту тему и злился неимоверно. Отдых пошёл насмарку, не радовали ни элитные эскортницы, ни молодые мальчики в греческих туниках из балетного училища. Отчаявшись отвлечься, Витёк вызвал Укулымыча с докладом, который вошёл в рабочий кабинет уверенным шагом и, едва присев напротив, доложил, что волноваться причин нет. Армагедон хреначит по хохлам со страшной силой, а мобилизация медленно, но верно набирает необходимое количество «пушечного мяса» и первая партия «чмобиков»,как прозвали частично мобилизованных хохлы, уже прибыла в окопы, освободив кадровых военных для отдыха и передислокации в рамках поставленных задач.
Циничная уверенность Укулымыча успокоила Витька и вернула ему благостное расположение духа. Они вместе провели вечер и половину ночи в компании прекрасных гурий, которыми Витёк уважил сексуальные предпочтения таёжного друга, подарив ему с барского плеча парочку прелестниц в продолжение сладких утех, а с утра они на пару вылетели в столицу. В прекрасном расположении духа Витёк велел отвезти его к супруге, которая должна была уже успокоиться по его соображениям.
На море он встретился со своим восточным партнёром, который по заказу Витька привёз ему для жены уникальную цацку, точную копию украшений самой знаменитой жены Султана Великолепного, цена которой была сопоставима со стоимостью утраченной виллы, по которой она так страдала и Алька, понимавшая толк в ювелирке, это оценит.
Не оценила. Молча взглянула и равнодушно запихнула в ящик комода, а потом разразилась грандиозным скандалом и каскадом визгливых упрёков, что он ничего не предпринимает для исправления положения, а наоборот, все его новые указы только подливают бензина в огонь.