– Да пусть хоть сдохнет там сразу или по дороге, лишь бы больше её не видеть и о ней ничего не слышать! – так сказал мэр Пузенко, когда начальница ОФСИН спросила у него совета. Пузенко пообещал, что поднажмёт на суд и наконец все выдохнут, будут спать и работать спокойно. Без Стариковой её мужа будет легче закрыть, к нему тоже счёт имеется.
Супругов вызвали в отдел для записи их объяснений, и эта парочка такое устроила, что лучше и не вспоминать. Инспекторши и начальница в три голоса орали на Миру, но она «отбрила» всех трёх, а начальнице, когда та прервала ор, чтобы перевести дух, спокойным голосом напомнила, что у той ещё отпуск не закончился и ей стоит продолжить отдых, если она уже всё сказала. От такой наглости поднадзорной, которую завтра отвезут в изолятор на весьма неопределённый срок, где она, возможно, закончит свою жизнь, все трое впали в ступор. Инспекторши даже не заметили, когда их начальница исчезла из кабинета, а Мира деловито поинтересовалась какие пояснения им нужны и потребовала себе и мужу бумагу. Старикова быстро написала свои ответы на заданные вопросы и проследила, что бы супруг написал чётко сформулированные ею фразы его пояснений. После этого парочка откланялась и удалилась, как услышали инспекторши, собирать тюремный рюкзачок. Ну, а вечером на каналах Мира и Сандро появился новый видеоролик с фрагментами «выступлений» трио, записанных на диктофон, и рассказом Стариковой за какое такое нарушение её завтра будут заключать под стражу. А «нарушением» была остановка по пути следования на консультацию кардиолога и небольшая прогулка по парку деревянных скульптур, которую Сандро снял на видео и выложил на канале.
На утро Старикова Мира Евсеевна появилась в суде с двумя рюкзачками, который нёс её супруг. Судебные приставы и правда обнаружили в одном из них личные вещи, лекарства и гигиенические принадлежности, весьма компактно упакованные по отделам вместительного рюкзачка, в котором Старикова обычно носила в суд объёмные дела своих клиентов. Выглядела Мира как обычно, бодро поприветствовала пришедших её поддержать горожан, а вот мужикам из службы судебных приставов, досматривавших Старикову и её мужа, записывающих в книгу посетителей и дежуривших в фойе, было очень неприятно и они, подходя по одному к Мире или к Сандро, подбадривали их и , смущаясь, успокаивали словами скорее себя, что никто Старикову не посадит. Потом в фойе зашли коллеги Миры и так же подошли с выражением поддержки и словами одобрения её гражданской позиции. Мира поблагодарила, Сандро пожал адвокатам руки и тут в суд вошла одна из надзирающих за ней по решению суда инспекторш и прокурорша. Мира дождалась, когда эта парочка окажется в двух метрах от неё и вдруг перегородила им путь, притопнула ногой и громко пропела припев из песенки, которая стояла в её статусе на странице Мира и Сандро в сети «Одноклассники»:
–« А хрен дождётесь, да обломитесь, да обойдётесь, да хоть молитесь !» , потом так же резко повернулась к ним спиной и вернулась в круг группы поддержки. В дружном хохоте утонул возмущённый визг обеих дам, чего -то требующих от приставов. На шум из служебного помещения вышел ещё один пристав, но Мира уже приложила палец к губам ,и все присутствующие так же дружно замолчали, не переставая при этом улыбаться. Неловкость и напряжённость момента прошла, а вскоре всех пригласили в зал заседаний.
Хельга видела из окна своего кабинета сколько горожан пришло и не сомневалась, что это все к ней, на треклятый суд по Стариковой. Ещё вчера председатель опять через своего заместителя передал ей пожелание мэра не церемониться со Старковой, а с утра, видимо для верности, её вызвал к себе , и она не сдержалась.
– Я вам что, марионетка в театре кукол? Вы смотрели основания уголовного дела Стариковой ? Нет ? А я смотрела! Чушь несусветная. Я и так эту женщину обложила флажками как волчицу, я её общения с дочерью и внучкой лишила может быть в последние месяцы её жизни, у неё здоровье ни к чёрту, как она ещё держится, а теперь я убить её должна вам на радость? Вам лично что Мира Евсеевна плохого сделала? Сколько месяцев назад она Вам сложнейший процесс вытянула в чистую? Никакие деньги не помогли истцу ни в области, ни в кассации отменить ваше решение? За что Вы лично с ней так? Потому что мэр приказал? Правда ему поперёк горла встала? Вот сами с ним и сажайте, а меня увольте !
Хельга уже повернулась спиной к очумевшему от её напора председателю, когда он зло бросил ей вслед:
– Думаешь мне всё это нравится ? Не думал, что ты такого обо мне мнения, Хельга. Но ты сделаешь так, как сказано, Старикова должна сегодня выйти в автозак и в наручниках. Позвони, когда придёшь в совещательную, я вызову конвой и оператора из безопасности, они снимут лицо Стариковой, может хоть на сей раз даст слабину, а то устроила тут цыганочку с выходом! Иди сюда, покажу тебе кино. Правда без звука, но и так всё понятно.
Хельга вышла из лифта и заметила в фойе перед залом суда, куда направлялась, того же высокого и стройного мужчину, который на просмотренном только что ею фрагменте обнимал Миру Старикову за плечи. Он поднял на звук открывающихся дверей голову и их глаза на мгновение встретились. В глазах мужа подсудимой было столько тревоги и боли, что Хельга быстро отвела взгляд и прикусила язык, сдерживая вдруг защипавшие краешки глаз злые слёзы. Влетев фурией в зал, она пронеслась за кафедру и разрешила всем сесть. Хельга знала, что председатель следит за ходом процесса через камеру и поэтому не отреагировала на просьбу Стариковой разрешить ей отвечать на вопросы суда не вставая по состоянию здоровья. В материалах дела были не только выписки, представленные подсудимой следствию, но и ответ на запрос суда, и Хельга знала, что любая нагрузка может спровоцировать у Стариковой приступ, но у неё был приказ и его надо выполнять. Получив очередной отказ Мира ухмыльнулась своей фирменной усмешкой, знакомой Хельге по видеороликам, и с шутовским полупоклоном прокомментировала : «Лишь бы Вам было приятно, Ваша честность ! Я постою.» Хельга разозлилась и, к явно выраженной радости инспектора и прокурора, велела секретарю записать в протокол замечание подсудимой за неподобающее поведение в судебном заседании. Мира Евсеевна пожала плечами и, опираясь двумя руками на стол, выжидательно посмотрела поверх очков на судью.
Заседание пришлось прервать и объявить перерыв, потому что инспектор явилась без служебного удостоверения, указанного в доверенности, и Хельга сразу из зала направилась к председателю, даже не сомневаясь, что он в кабинете. Бухнув на стол тома дела, она решительно отодвинула стул и села, всем видом показывая, что разговор будет серьёзным.
– Значит так, Валерий Михайлович, я одна грех на душу брать не буду. Я каждый раз, когда Старикова поднимается, вижу чего ей это стоит. Я сейчас Вам ответ на мой запрос прочитать дам и добавлю, что она из гордости и упрямства уже шесть раз, начиная с обыска, отказалась от срочной госпитализации. Знаете, что она ответила следователю, проводившему обыск, когда он ехидненько так улыбаясь спросил её после слов врача скорой, что он забирает больную, нужна ли ей медицинская помощь? Нет? А я знаю, мне адвокат, присутствовавший там, рассказал. Мира Евсеевна прямо так и сказала : «Я не проворовавшийся Пузенко, что бы прятаться в больничке и не доставлю вам всем удовольствие выдать мою реальную болезнь за страх!» Какую слабину после этого Вы хотите увидеть на её лице ?
Хельга пододвинула председателю том дела и подождав, пока он прочитает и поднимет на неё глаза, продолжила:
– Теперь Вы понимаете, что она может умереть прямо в судебном зале, или по пути в автозак, или в следственном изоляторе и убийцей все будут считать и называть меня?
Она всё про своё здоровье знает и понимает, что рискует умереть каждую минуту, чем Вы думаете с Пузенко ещё её напугать? Уверена, что мэр давно знает состояние здоровья Стариковой, потому и дал такую команду Вам, а через Вас мне. Определитесь теперь, зная правду, Вы лично хотите её убить? Пузенко в любом случае будет в стороне. А мне это клеймо не надо на всю мою жизнь. Вы оба с краю и не при чём, а мне все шишки осуждения и грех на душу? Нет уж, составьте мне компанию хоть Вы. Пишите собственноручно, что приказываете мне вынести постановление о заключении Стариковой под стражу за нарушение мер пресечения. Приказ будет у меня. Если Старикова выживет, я его порву, а умрёт, я его обнародую и хоть славу палачей поделим пополам. Кстати, крайний раз отказ Стариковой от госпитализации по показаниям был неделю назад. Я в гестапо одна не нанималась. Сейчас иду в процесс, как пойду в совещательную, то зайду за приказом.
Поднимаясь со стула Хельга мельком взглянула на монитор, в котором в квадратах менялось изображение и вдруг камера крупно показала лицо Миры Евсеевны, а за ним встревоженное и какое-то застывшее лицо её мужа. Старикова неподвижно полулежала, опершись спиной на супруга и глаза её были закрыты. Хельга испуганно прикрыла рот ладошкой, но краткий возглас высокой нотой вонзился в потолок кабинета, заставив председателя вздрогнуть. Хельга круглыми от ужаса глазами смотрела на экран, где сменилась картинка и молчала, чувствуя, как по спине побежал холодный пот.
В чувство её привёл холодный стакан с минеральной водой, который ей в руку пихал председатель. Трясущейся рукой Хельга поднесла стакан к губам и судорожно сделала несколько глотков.
– Ты там чёрта с рогами увидела что ли ?– неуклюже пошутил председатель, и она выдавила из себя, медленно опустившись обратно на стул:
–Там Старикова была как мёртвая. Пошлите проверить что с ней, я никуда не пойду.
Председатель метнулся в приёмную и, отдав распоряжение секретарю, прикрыл дверь кабинета и присел на стул рядом с Хельгой, тяжело бросив сцепленные руки на стол. Они оба молчали. Минуты, казалось, растянулись до бесконечности, когда в дверь легонько постучали и раздался голос секретаря приёмной с вопросом можно ли войти. Хельга перевела глаза на председателя, но тот сидел неподвижно, наклонив голову и его напряжение выдавали побелевшие костяшки сцепленных пальцев. Дверь немного приоткрылась, и Светлана Сергеевна сообщила, что со Стариковой уже всё в порядке, муж дал ей лекарство, а от вызова скорой помощи она сама отказалась.
– Так мне вызывать врачей, Валерий Михайлович или нет?– уже в третий раз спросила секретарь, когда председатель, наконец, отмер и с шумом выдохнул из себя воздух. Он медленно поднялся, опираясь руками о стол и побрёл к рабочему креслу.