– Обо мне?
– Да, мэм. И не только потому, что вы не носите костюм. Вы ничуть о себе не заботитесь.
Сквозь помутневшую маску на Стилвелл смотрели встревоженные глаза молоденькой медсестры.
– У вас нет времени ни на еду, ни на сон. Мы беспокоимся.
– Не будь вы в костюме, я бы вас обняла. Я искренне ценю вашу заботу, Пэм. Знаете, в былые времена, в интернатуре, меня называли «суперврачом». Я могла переделать работы больше, чем два врача-мужчины.
Во взгляде Памелы читалось сомнение, однако тревога слегка отступила.
– Верно говорят, что вы занимались марафонским бегом, мэм?
– Да. Мне ни разу не удалось прийти быстрее чем за три часа, но если уж я бежала, то до конца. С рождения упрямая, как осел. – Она посерьезнела. – Хорошо, буду осторожнее. Если я свалюсь, какая от меня польза? Но если вдруг заметите, что я где-нибудь напортачила, так мне и скажите. Ясно?
– Да, мэм. Ясно.
Стилвелл похлопала ее по плечу и велела заниматься работой.
– Майор… Мэм, простите, вам звонят.
Рядом возник Майкл Демрок, медбрат, молодой специалист из Балтимора, очень худенький, со светлыми шелковистыми волосами. Не самый смышленый из ее помощников, но, несомненно, с самым добрым сердцем.
– Спасибо. Перезвоню позже. Сейчас некогда…
– Какой-то полковник, мэм.
– Штабная крыса? Что ему нужно?
Стилвелл почувствовала, как растет раздражение. Ее никогда особо не заботили штабные крысы, обитатели ПОБ, передовых оперативных баз, которые никакого отношения к передовой не имели – наоборот, забирались от нее как можно дальше. Она недолюбливала их за сшитую на заказ форму, за магазины и закусочные, кофейни и бары – всего этого на ПОБ было в достатке. Штабные крысы обычно являлись за какой-нибудь недостающей бумагой. Или чтобы отчитать врача за то, что тот непозволительно много времени тратит на больных.
– Вроде как да, мэм.
– Как его фамилия?
– Э-э… Мусор, мэм.
– Мусор? Полковник