21

После того как Халли и Боуман укрыли тело Хейта, группа шла еще двенадцать часов. Каждый участок пути был не похож на другие: грохочущие водопады, блестящие, скользкие как лед склоны, вертикальные поверхности, скопления горных пород, каналы, преодолеть которые можно лишь ползком. С невысоких отвесных скал они спускались по единственной имевшейся девяностометровой веревке, которую нес Боуман. Если вертикальные расстояния были слишком большими, надевали «гекконово снаряжение». В некоторых местах пол пещеры уходил под обширные озера. Приходилось брести по воде или плыть, и тогда Боуман шел вперед с веревкой в руках, а остальные подтягивались сзади. Встречались длинные участки, где расстояние между полом и потолком было таким маленьким, что приходилось снимать рюкзаки и толкать их впереди или тянуть за собой. В других местах с течением веков откалывались и падали огромные фрагменты скал, образуя «сады камней». Как и в первом от входа в пещеру зале, было важно ухитриться и не упасть между глыб. Ходьба по скользким верхушкам, зазубренным или скругленным, требовала исключительной концентрации внимания и изматывала силы.

На вторые сутки к трем часам пополудни даже у Боумана стали подгибаться ноги. Он остановился у единственной потенциальной площадки для отдыха, маленькой и неудобной. Пол здесь имел наклон; места, чтобы всем четверым развернуть спальные мешки, не хватало: восемь квадратных футов, окруженных гигантскими обломками. Узкая щель между ними образовывала выход, и каждый отыскал себе место для спального мешка. Сейчас Халли и остальные стояли на небольшом свободном участке и ковыряли ложками в пакетиках из фольги, доставая кусочки курятины и клецки.

– Очень скверно. – Аргуэльо медленно ворочал ложкой месиво. – Muy malo.

Сначала Халли подумала, речь о еде, но два последних слова подсказали, что он подразумевает нечто другое. Не просто плохое. Очень злое. Пища – не зло.

– Вы о чем?

– О том, что произошло с доктором Хейтом. С Роном.

– Это несчастный случай.

Аргуэльо поднял голову, стараясь не ослепить ее светом фонаря.

– Вы так считаете?

– А вы – нет?

– В пещере присутствует зло, я его ощущаю.

Первым заговорил Канер.

– Как оно ощущается, Рафаэль? – Он с серьезным выражением лица смотрел на Аргуэльо.

– Простите?

– Вы сказали, что ощущаете в пещере зло. Я спрашиваю, как оно ощущается.

– Ах да. Как тошнота, и не только в желудке. Повсюду. Чувство отвращения и слабости. Примерно как при гриппе. Только хуже.

– Вы верите, что пещера – это зло? – В вопросе Канера не было ни тени насмешки или иронии.

– Нет. Не сама пещера. Но в пещере присутствует зло.