Наконец она нарушает молчание:

– Как тебе твои покои, дитя?

– Очень нравятся, спасибо. Комнаты очень красивые.

– А дом на улице Сен-Луи?

– Очень милый, спасибо, ваша милость.

Мне хочется рассмеяться. Ситуация стала бы еще смешнее, если бы здесь находился король. Я наклоняю голову и прячу смешок.

– Ты обладаешь определенным очарованием, да? Как маленький котенок? – за этой снисходительностью в голосе слышатся фальшивые нотки. Она замолкает. – А скажи мне, как прислуга? Хорошо с тобой обращается?

– Да, мадам.

– Хотя нет необходимости мне объяснять цель моего визита, я тебе признаюсь, что я взяла себе за правило знать все о друзьях короля; обо всех, и не важно, какого они рода. Многие в этом мире желают ему зла, а я должна уберечь его.

– Я тоже о нем забочусь, – говорю я. Неожиданно я хочу увидеть, как она извивается и морщится. Несмотря на все ее грациозные манеры, я точно знаю, что она мне не друг. И никогда им не станет. Я отлично знаю, что такое ревность, которая часто пробегает между женщинами. И знаю ее последствия. – Он говорит, что я для него единственное утешение. А еще я отлично трахаюсь.

Она даже не морщится, и я невольно вспоминаю грациозные каменные статуи.

– Что ж, – наконец произносит она после того, как мы продолжительное время смотрим друг на друга. – Похоже, я уже увидела все, что хотела увидеть.

– Может, вы хотите, чтобы я разделась, мадам? – с вызовом спрашиваю я. – Чтобы вы могли закончить осмотр?

– Не стоит дерзить, дитя мое, – коротко хохотнув, мягко укоряет она, как будто ей понравилась моя выходка. – И нет необходимости раздеваться, половина Парижа видела твое обнаженное тело на своих стенах. Картины Буше приносят настоящее удовольствие, и я полагаю, что мой брат захочет купить оригинал.

– Быть может, вы и видели мой зад, но не видели моего живота. А он сейчас приобрел новые округлости, – говорю я.

Вот теперь она кривится, прерывисто вздыхает, но потом берет себя в руки и смотрит на свою унизанную перстнями руку. Она прокручивает массивный красный перстень на одном из пальцев, часы отсчитывают три, а потом вновь смотрит мне в глаза. У нее красивые серые глаза с темно-синим ободком; глаза, в которых можно утонуть или плыть в безопасное место.

– Нет, – негромко отвечает она, вставая, чтобы уйти. – Я уже увидела все, что хотела. Ничуть не сомневаюсь, что вы само совершенство, мадемуазель. Но, пожалуйста, никогда не забывайте: если вы рядом с Его Величеством, то только с моего позволения.

Она уходит, а я сижу недвижимо, потом начинаю дрожать – я понимаю, что заимела себе врага. Но она уже старая, а король меня любит, и сейчас я здесь, в этих чудесных комнатах. И у меня будет ребенок.

Мне не нужно одобрение маркизы.

Бочком входит Роза с подносом в руках.