– А какая разница? И то, и другое неестественно!

Я предпочитаю оставаться в своей комнате и играть в карты с Розой или сидеть у окна и наблюдать за суетой во дворе. Роза подружилась с другими слугами и приносит мне последние дворцовые новости. Вчера королева – как бы мне хотелось ее увидеть! – отправилась в паломничество, чтобы помолиться мощам святого Северина, и принесла с собой кусочек его языка. У мадам Аделаиды разболелся зуб, и боль прошла только после того, как лекарь Кенэ, опытный и влиятельный врач, вырвал зуб, пока она отвлеклась на попугая.

Роза еще рассказывает мне, что вокруг ходят слухи о доме на улице Сен-Луи:

– Говорят, дорогая моя, что там хлысты и цепи и, прости за мои слова, они предназначены совсем не для слуг.

– Говорят, что это посоветовал турецкий посол: у них же там целые гаремы, где, словно скот, они содержат сотню женщин, которых в любой момент можно подоить.

– Что ж, по крайней мере, хоть где-то его любят.

Я должна принимать посетителей, но эту пытку окупают бесчисленные подарки, которые мы получаем: баночки с вареньем и шоколад, веера, жемчуга и подвязки, а однажды подарили чучело утки, которая очень напоминала настоящую. Теперь герцог д’Эйен учтиво кланяется мне и говорит, что слышал из надежных источников, что моя семья – из ирландской аристократии. Все признаются в своей любви к этому далекому острову, и Роза сказала мне, что кухня завалена заказами на рыбу с ячменем, черный пудинг и горы картофеля в форме маленьких поросят. Все, что они считают ирландскими блюдами, неожиданно становится модным.

– Я уверен, что вы родственница герцога де Брогли, – говорит Ришелье. – «Brog» по-гэльски – это «башмак», – объясняет он, глядя на меня то ли влюбленным, то ли хищным взглядом.

Я встречалась с ним несколько раз с тех пор, как король стал показываться со мной на публике, но он никогда не упоминал о нашей встрече в мастерской Буше. Интересно, как бы поступил король, если бы узнал?

И вот однажды утром приходит она.

Маркиза является в мои покои без приглашения и даже не утруждается представиться. Она садится без приглашения, я сажусь напротив нее. Ее невозможно ни с кем спутать: она очень красива и чертовски, чертовски элегантна в этом своем великолепном зеленом платье, украшенном ровными рядами розовых бантов. Она не так стара, как я ожидала, но сразу видно: все сегодняшнее утро она потратила на туалет. Она хотела выглядеть как можно лучше при нашей встрече. Она старалась ради меня.

Жаль, что я не успела уложить волосы: они до сих пор распущены, в беспорядке. Я могу не одеваться до самого ужина. Иногда король приходит в спешке, у него нет времени на сложные кружева, или шнурки, или нижние юбки, которые встают на пути. В последние дни он очень занят. По его словам, он намерен запретить парламент, хотя последствия могут быть ужасающими. И для меня он может найти только пять минут. Я не знаю точно, что такое парламент. Я спросила короля, а он объяснил, что парламент – это группа грубых месье, которые собрались вместе, чтобы сделать его жизнь невыносимой. Я вижу, что эта тема ему неприятна, и больше ее не поднимаю.

– Что ж, – меряет меня холодным взглядом маркиза, как будто ожидая, что я заговорю первой.

А мне остается только молча глазеть на нее. Мне это напомнило кошку, которая сперва должна посмотреть – броситься ей на обидчика или начать мурлыкать. Входит Роза и замирает на месте.

– Да это же она! – в ужасе восклицает Роза.

Маркиза прищуривается.

– Я вижу, ты все еще с нами. – Голос у нее мягкий, елейный, а не грубый и резкий, каким должен быть голос дочери рыбника.

– Да, мадам, а что? – смущается Роза, делая неловкий реверанс.

– Принеси нам кофе. Ступай на восточную кухню, скажи, что кофе для меня.

Роза выскальзывает за дверь, а я нервно касаюсь щек и оглядываюсь вокруг, чем бы защититься. Маркиза смотрит на меня так, как будто умеет читать мои мысли.