— Ага агент ноль ноль семь с лицензией на убийство, — пошутил я. — Заслан с миссией, узнать размер лифчика Поляковой Марии. За выполнение задания буду повышен до агента ноль ноль восемь.
— Балбес! — Машка покраснела и попыталась стукнуть меня учебником, но я увернулся. — Чеботарёв, я тебя прибью!!!
— Тихо ша! — я выставил перед собой руку. — Уже никто никуда не идёт! Отставить бить одноклассника! Роман, скажи ей, как комсомолец комсомолке.
— Маша, хватит, — действительно вмешался тот. — Это, Сём. Мы тут наговорили тебе с утра всякого. Особенно я. Ты зла не держи, просто…
— Да понятно, за девицу свою вступился, — я махнул рукой и повернулся к засмеявшимся пацанам. — А вы чего ржоте? Ромка мужик, может признать свои ошибки. А вы кто?
— Ты, Чобот, я смотрю, совсем оборзел, — набычился Илья Морозов, один из заводил класса, спортсмен со значком ГТО, с которым у нас раньше постоянно были тёрки. — Думаешь, раз стал Юниором, так всё, теперь непобедимый? Пошли выйдем!
— Думаю, что я просто умнее тебя, — я скривился в презрительной усмешке. — И если мы выйдем, то ты ляжешь. Мне плевать, что было раньше, было и прошло. Я, можно сказать, жить заново начал. Но если будешь меня доставать, я тебя в землю по пояс вобью. Так понятно?
— Хватит собачиться! — встал между нами Ерёмин. — Мороз, завязывай! Тебя сейчас никто не трогал. А если хочешь разобраться, пошли со мной выйдем. Я с физруком договорюсь, возьмём перчатки, шлем, как положено.
— Кстати, это тема, — мне пришла в голову идея. — Дуэль, все дела. Ну что, Мороз, айда махаться!
— Да пошли вы, — Илья от досады хотел сплюнуть на пол, но вовремя покосился на Ромку, который этого бы не потерпел, и сдержался. — Тоже мне. Один раз повезло, теперь пыжатся сидят.
— Ильюха, прекращай, — хлопнул того по плечу Ерёмин. — А идея с дуэлью годная. Если по правилам, то преимущества у Юниора не такие уж большие. К тому же Семён раньше не занимался, а у тебя разряд по боксу.
Впереди закашлялась Сикорская, а я внутренне усмехнулся. Ну да, не занимался. В этом теле. Но, думаю, сумею приготовить большой сюрприз любому, кто захочет силами помериться. Но это потом. А пока следовало подготовиться к следующему уроку. И решить, что делать с Хомяком. Отдавать его зэкам я был не намерен.
Глава 12
На удивление, с доступом в класс информатики проблем не было. Поручительства Михи оказалось достаточно, чтобы нам дали разрешение использовать компьютеры, и мы немедленно этим правом воспользовались. Мне было жизненно необходимо понять, насколько я отстаю от местных спецов, и насколько трёхразрядная среда разработки окажется для меня неподъёмной. Но меня ждал сюрприз.
Среда разработки ДССП-2000 оказалась настолько простой и интуитивно понятной, что я не сразу сообразил, что уже работаю в троичной системе. Более того, с каждой секундой мне всё больше казалось, что я в ней уже работал. И чем дальше, тем больше вспоминалось деталей и тонкостей, так что уже через полчаса я почти не обращался к Михе за помощью. Хомяк смотрел на меня как на инопланетянина, хорошо ещё, креститься не начал. А то атеизм атеизмом, но так и во второе пришествие поверишь. Не говорить же, что он был недалёк от истины. Пришлось придумать сказку, мол, я когда-то давно интересовался, потом забросил, но, чувствую, парень особо мне не поверил. Хотя плевать, главное, чтобы в КГБ как шпиона не сдал, а остальное мы переживём.
Честно говоря, я не был уверен, в чём причина этого озарения. То ли потому, что раньше я изучал форт, тоже процедурный язык, похожий, по сути, на ДССП-2000, то ли общий опыт сказался, но факт остаётся фактом, я с невероятной лёгкостью освоил эту среду разработки. Кое-что меня смущало в этой теории, в частности, те самые секреты и уловки, которые невозможно было узнать вот так с кондачка. И списать на прошлый опыт не получалось, поскольку относились они именно к этой среде разработки. Это было очень странно и наводило на размышления, но ответа у меня не было, так что я решил пока с этим не заморачиваться, а продолжил работать.
Не скажу, что в этот раз мы много сделали, да по-хорошему мы ещё даже не начали работать по-настоящему, но главное, что мне удалось освоиться и не дёргать Миху каждый раз, когда что-то непонятно. Вечером я собирался полистать пару пособий, которые тот взял в библиотеке специально для меня. Не «Программирование для чайников», к сожалению, этой серии в СССР не было, более серьёзные книги, но я надеялся, что мне хватит опыта разобраться.
Закончили мы вечером, почти одновременно с последним звонком. Правда, пару часов пришлось пропустить, так как в классе был урок, но это и неплохо, а то у меня голова уже кипела от обилия мыслительной деятельности, да и жрать хотелось жутко. Хорошо ещё, что в столовой, как всегда, неплохо кормили. И недорого. Первое и второе обошлось в двадцать копеек, что привело меня в полный восторг. Стало понятно, почему те, кто родился в СССР, готовы на него молиться. Стабильность — это то, чего нам там так не хватало. Зато сейчас я ощутил её в полной мере. Наверно, впервые с того момента, как я показался в этом мире.
И, выйдя из школы, я шёл, разглядывая людей, дома, машины и понимая, что все они живут и существуют, точно зная, что будет завтра. Да, случиться может всё что угодно, начиная от падения метеорита до второго Карибского кризиса, но при этом они будут точно знать, что государство их не бросит. Что для каждого найдётся стол, кров и доброе слово, и именно ради этого они и работают. Может, даже сами не понимая причин. Главное, чего не было в Союзе моего мира и есть здесь, — именно эта самая вовлечённость. Не так, что партия отдельно, народ отдельно. А именно общность всего народа, неважно, комсомолец ты, коммунист или беспартийный. Здесь не делили людей на сорта.
И, что немаловажно, было гораздо меньше говорильни. Правительство предпочитало делать, а не рассказывать, как замечательно будет при коммунизме и восхвалять партию и генерального секретаря, а значит, себя самих. Может, в этом был виноват тот самый экономический строй, сочетавший элементы и плановой, и рыночной экономики, где недостаточно было выкрикивать красивые лозунги и выдавать нагора план никому не нужных глушителей для давно не выпускавшейся модели автомобилей. Государство легко расставалась с нерентабельным производством, если оно, конечно, не являлось стратегическим, отдавая в частную собственность.