— И, по-твоему, это вина плановой экономики? — хмыкнула географичка. — Но при рыночной тем более никто не кинется делать что-то новое, если старое продаётся.

— Да, но там есть одна важнейшая для развития вещь, — я улыбнулся. — Конкуренция. С теми же телефонами, я более чем уверен, что себестоимость наших с Сикорской телефонов не сильно отличается. Да, у неё модель новее, но у меня тут металла с полкило. Однако её мобила стоит дороже, потому что пошлины и всё такое. Что делает её не по карману многим обычным работягам. Но, если пустить ту же «Нокию» на наш рынок, дать возможность торговать без пошлин, то мы очень быстро увидим, как у людей исчезнут разные «Электроники» и прочие уродцы, и появятся новые современные телефоны. И так во всём. Конкуренция решает, подталкивает развитие. А в основе плановой экономики она отсутствует в принципе.

— Ты так говоришь, будто граждане страны Советов сплошь мещане, помешанные на шмотовничестве, — поморщилась Дина Рашидовна. — А ведь это не так. Советские люди прежде всего творцы! Строители! И не только коммунизма, но и нового общества, где не будет этих старорежимных пережитков!

— Но для этого требуется высокий уровень технологического развития, — я не собирался впадать в патетику. — Знаете, как я вижу тот же коммунизм? Как общество, где потребление уничтожено как данность тем, что у всего населения есть доступ ко всем благам цивилизации. То есть все равны не потому, что бедные, а потому, что технологии развились до такого уровня, что вещи сами по себе цены не имеют. И получить ту же одежду или телефон можно, нажав пару кнопок, а домашний объёмный принтер напечатает их за несколько минут. И то же самое с едой. Выбрал блюдо, нажал на кнопку, и вуаля! Обед готов.

— Это всё фантастика, — отмахнулась училка. — Мы же говорим о том, что сейчас происходит.

— А сейчас развитие идёт как раз в том направлении, о котором я говорил, — не сумел удержаться я. — Товарищ Маленков и партия понимают, что нельзя людей одеть в одинаковые робы, и потому всё больше предприятий, поставляющих товары народного потребления, уходят на частные рельсы. И я считаю, что это правильный и единственно возможный вариант развития. Но лично я пошёл бы дальше. Например, допустил на наш рынок иностранные предприятия. С условием, что свою продукцию они полностью производят в Советском союзе. Пусть строят заводы, обучают персонал и по своим технологиям создают те же легковые автомобили, например. И людям будет хорошо, появится выбор, и нашей автомобильной промышленности, потому что наконец нужно будет вынуть голову из з… зазеркалья и начать проектировать и выпускать новые, более качественные и удобные модели, а не клепать вечно одно и то же в разных вариациях.

— Так они к нам и побежали, — хмыкнула староста. — Это завод построй, людей обучи, производство наладь. А взамен что?

— Деньги, — я улыбнулся. — Ты даже не представляешь, что было бы, объяви ЦК завтра, что даёт возможность тому же «Форду» построить у нас завод полного цикла. Да, остальные передрались бы за право занять его место. А всё, потому что, если брать страны Варшавского договора, у нас наберётся почти миллиард потенциальных покупателей. А ведь рядом ещё Китай, с которым у нас хорошие отношения, и та же Монголия. Это огромный неосвоенный рынок спать капиталистам не даёт.

— И ты предлагаешь отдать его им на разграбление, — хлопнула по столу училка. — Не ожидала я от тебя таких слов, Чеботарёв. Ладно ты хулиган, но антисоветчик… не ожидала.

— Я всегда считал, что школа у нас воспитывает прежде всего думающих людей, — я скривился, словно сжевал пару лимонов целиком. — Вон даже логика следующим уроком идёт. Но теперь оказывается, что, если хоть чуть-чуть шевелишь извилинами, ты сразу антисоветчик. А самое смешное, что я не сказал ничего, что бы сейчас ни происходило у нас в стране.

— Действительно, Дина Рашидовна, — неожиданно меня поддержал Ерёмин. — Я не со всем согласен, что сказал Семён, но насчёт автомобилей, тот же «Автоваз» строил «Фиат». И тогда выбирали между «Фордом», «Дженерал Моторз», «Рено» и «Фольксвагеном». А условия были те же самые. Да и с телефонами в целом Чеботарёв прав. Наши… ну не очень выглядят и по характеристикам отстой. У него, конечно, совсем уж древняя мобила, но что они ещё продаются — факт. А у той же «Нокии» за это время сменилось десятка полтора наименований.

— Вот видите, — я ткнул пальцем в Ромку. — И это говорит комсорг класса! То есть ничто человеческое ему не чуждо! Партия — это ведь плоть от плоти народа, а не просто рулевой. А народ хочет красиво одеваться, вкусно кушать, ездить на комфортных и безопасных автомобилях и жить в собственной квартире с удобствами. Это мещанство? Я думаю, что нет. Как по мне, именно для этого и была Октябрьская социалистическая революция. Не чтобы все одинаково бедно выживали, едва наскребая на самое необходимое, а наоборот, чтобы у людей была достойная жизнь. Сейчас уже очень много сделано, влияние Советского Союза на историю земли сложно переоценить, но и немало ещё предстоит. И самое опасное тут, на мой взгляд, предаться самовосхвалениям.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась учительница, которую я весьма запутал своей речью.

— Веру в непогрешимость партии в целом и вождей по отдельности, — рубанул я, словно прыгая в холодную воду, — Создание идолов из них, эдаких фараонов, равных богам. Все мы люди и все ошибаемся. И коммунисты ничем от остальных не отличаются. Вон достаточно вспомнить, сколько невинных людей посадили во времена ежовщины. Когда Лаврентий Павлович стал наркомом НКВД, почти триста тысяч человек освободили из лагерей. Но это лишь вершина айсберга, так сказать, самый яркий пример. Главное же, я считаю, — это то, что происходит в школах.

— А что у нас не так?! — тут же набычилась Дина Рашидовна. — Мы учим вас быть настоящими советскими людьми.

— И это правильно, — кивнул я. — Образование у нас отличное. Недаром Кеннеди сказал, что Америка проиграла гонку за космос за школьной партой. Но нужно не только заставлять зубрить законы Ома и периодическую таблицу Менделеева, но и учить думать. Делать выводы, не признавая авторитетов. Пусть даже это видные учёные или известные коммунисты. Учителя же должны направлять, а не навязывать свою точку зрения. И тогда мы сумеем в конце концов построить то самое светлое будущее, о котором так много говорили большевики.

— Это в мой огород камень? — усмехнулась географичка. — Ладно, не отвечай, и так всё понятно. Признаюсь, Семён, ты меня изрядно удивил. Вот от кого кого, а от тебя я не ожидала такого. И ладно бы просто решил поумничать, так ещё и по мне прошёлся. Везёт тебе, что я отходчивая. Ставлю в журнал отлично за работу на уроке, но на следующей неделе принесёшь мне реферат по сравнительному анализу плановой и рыночной экономических систем, раз уж тебе эта тема так близка. Если будет нормальным — поговорим насчёт годовой оценки. Четвёрку не обещаю, но твёрдую тройку можешь заработать.

— Спасибо, — я незаметно выдохнул, понимая, что у меня вся спина мокрая от пережитого стресса. — А какой объём?

— Сколько сделаешь, — усмехнулась Дина Рашидовна, не собираясь облегчать мне жизнь. — Звонок прозвенел, все свободны.

— Ну ты, Чобот, даёшь! — как только за ней закрылась дверь, ко мне подскочил Ромка и другие пацаны. — Не знал бы тебя, подумал бы, что ты какой-нибудь шпион.