— Учесть все потребности населения, — на удивление первой голос подала Сикорская, — если судить по твоим словам.

— Принимается, — я кивнул, — а как это сделать?

— По отчётам из Райпо, конечно, — хмыкнула наша староста, Ксюха Денисова, буквально на днях делавшая доклад по этой теме. — В райпотребсоюзе собирают данные из магазинов и отправляют их в госплан. И там уже решают, какие товары где нужны.

— Вот! — я наставительно поднял палец. — И вот тут зарыта собака! Если у нас будет одна только плановая экономика, с этого момента начнётся тот самый, скрытый от чужих глаз хаос, который может погубить целую страну. Сейчас объясню. Вот представьте, что у нас нет ни одного кооперативного магазина. Нет артелей, фабрик, заводов, ничего. Всё изготавливается только на госпредприятиях согласно спущенного сверху плана. Как вы думаете, что проще сделать, десяток платьев разного цвета и фасона или десять роб из обычной мешковины?

— К чему этот идиотский вопрос, Чеботарёв? — сердито стукнула по столу географичка. — Что ты вообще несёшь?

— Я утрирую немного, но в целом дело так и обстоит, — я пожал плечами. — Предприятию гораздо выгоднее делать ограниченный ассортимент товаров, это проще экономически.

— Да кто будет брать робу вместо платья? — рассмеялась Полякова, обернувшись ко мне и постучала себя по голове. — Ты совсем ку-ку?

— А что, если ничего другого нет? — я хитро ухмыльнулся. — Просто нет, потому что по плану в этот магазин или даже город завезли только робы. Ну, так получилось. И ателье нет, чтобы сшить на заказ, ведь, как мы помним, частную деятельность тоже запретили, ибо план. А в государственных очереди на полгода вперёд. Что делать людям, будут они брать робы?

— Ну будут, — буркнул Ромка. — И ты хочешь сказать, что после этого райпотребсоюз отчитается о продаже партии, а в госплане снова пришлют робы?

— Именно! Два чая этому столику! — вырвалась у меня древняя присказка, хорошо, что здесь её никто не знал. — То есть видите, план начинает пожирать сам себя.

— Этого не будет никогда! — припечатала Дина Рашидовна. — За такими вещами следят ответственные товарищи из партии и никогда не допустят подобного!

— Я бы с вами поспорил по поводу бюрократизма, очковтирательства и прочего, но думаю, сейчас не время, — я криво усмехнулся. — Возьмём как допущение человеческий фактор. Кто-то недосмотрел, забегался, пропустил и так далее. Люди не роботы, они могут ошибаться. Главное, что вы поняли, к чему я веду. Когда товарооборот регулируется искусственно, как в случае с госпланом, возможны подобные коллизии. Производство всегда будет стремиться к унификации, удешевлению производимого товара. А если берут и такой, зачем делать что-то ещё? Люди же будут вынуждены покупать некрасивую, некачественную одежду и вообще товары народного потребления, просто потому что у них нет альтернативы. А частные производства как раз и дают ту самую необходимую альтернативу, которая, кстати, заодно двигает развитие общества.

— То есть ты предлагаешь полностью отказаться от плановой экономки? — на удивление, учительница даже немного успокоилась, но в глазах появился подозрительный прищур. — А может, вообще выбросить учение Марксизма-Ленинизма и стать капиталистами?

— Я этого не говорил, — да, передёргивать училка умела. — Наоборот, я считаю, что в некоторых сферах плановая экономика не просто нужна, а единственно возможна. Стратегическое производство, военно-промышленный комплекс, топливная и энергетическая сфера деятельности, отдавать их на откуп частникам опасно и чревато потерей контроля над ситуацией. Но вот лёгкая промышленность, производство товаров народного потребления, бытовой электроники, да те же цифровые технологии, всё это должно развиваться самостоятельно. Под присмотром государства, но всё же в частном порядке. Хотите пример?

— А давай, — с непонятной лихостью махнула Дина Рашидовна. — Удиви нас.

— У кого-нибудь есть финский телефон? — я обвёл класс взглядом. — Любой.

— У меня, — на удивление, откликнулась всё так же Сикорская. — И что? Ищешь, что украсть?

— Будь добра, покажи его, — я не обратил внимания на оскорбление. — Просто так, чтобы все видели.

— Ну вот, — девушка подняла руку с розовым телефоном, модель которого я не узнал, но это точно была «Нокия». — Доволен?

— Вполне. Все разглядели? Цвет, размер экрана, цветного, между прочим. Наверняка у него ещё и панели меняются, и ещё много разных прибамбасов. А теперь посмотрите сюда, — я поднял над головой свой мобильник. — Это наш родной, отечественный телефон «Электроника 2000». Металлический корпус, маленький чёрно-белый экран. Вес такой, что им от стаи волков отбиться можно. И, казалось бы, да, у Софии новая модель этого года, а у меня телефону почти восемь лет. Но я тут на днях заходил в магазин, и на прилавке лежат точно такие же мобильники, как у меня. Вот вообще ничем не отличающиеся. И это с учётом того, что прошло десять лет. Десять лет, вы понимаете?! Но везде торгуют старой моделью, просто потому, что зачем делать новую, если берут эту.