– Да, я принимаю чай из болотной мяты с медом. Дулси клянется, что он помогает.

– Мать моя. Это никуда не годится. С таким же успехом вы можете принимать соль и перец. – Виктор встал и взял мальчика на руки вместе с пиджаком. – Все, что вам нужно, – это таблетка драмамина. Подайте, пожалуйста, портфель. Надо отнести этого товарища вниз, пока он не обмочил обивку. – Ноги мальчика покачивались, точно музыкальные подвески на ветру. – Спит он мало, но вместе с ним засыпает и мочевой пузырь. – Виктор протянул руку, и я повесила портфель ему на пальцы. – Благодарю.

– Я увижу вас за ужином?

Виктор сделал глубокий вдох, обдумывая ответ; слова вылетели на выдохе.

– Может быть.

– От чего это зависит?

– От результата, – сказал он, кивая на корт. – Мэнди ненавидит проигрывать.

Вернувшись в каюту, я заметила, что мне заменили телефон. Нефритовая трубка на золотой подставке напоминала изделие Фаберже. Управляющий персоналом явно меня не понял и, вместо того чтобы убрать телефон, – я попросила об этом, когда соблазн позвонить в Лондон стал слишком велик, – распорядился, чтобы мне принесли модель пороскошнее, решив, что меня не устраивает декор.

– Соединяю, – сказала оператор. В трубке раздались короткие гудки, затем я снова услышала ее голос: – Прошу прощения. Линия опять занята. Попробовать еще раз?

– Если вас не затруднит.

– Вовсе нет. Соединяю.

Гудки продолжались бесконечно долго, и вдруг:

– Отель “Коннахт”. Здравствуйте.

Голос в трубке звучал удивительно четко.

– О, наконец-то. До вас не дозвонишься. Вы закрыты?

– Приношу извинения, мадам. Сейчас я один за стойкой, а звонки не прекращаются.

У меня совсем вылетело из головы, что между Лондоном и серединой Атлантики есть разница во времени – должно быть, я звонила в самый загруженный период. А еще я не продумала, что буду говорить.

– Вы знаете, по-моему, я потеряла в вашем отеле шарф. Где-то пять недель назад.

– А вы не помните, где именно?

– В коридоре. Возможно, вам вернул его один постоялец.