— А вот я насчёт тебя пока не определилась.
— Не определилась влюблена ты или влюбилась?
Настал мой черёд фыркать.
— Не определилась прогнать тебя тапкой или оставить охранять на коврике.
— Оставить охранять в кровати, я тёплый и удобный.
— Ты горячий и наверняка занимаешь кучу места. Можно, конечно, тебя пустить под одеяло кровать погреть, пока я буду купаться…
— Давай так и поступим. Ты выйдешь из ванной обнажённая, влажная и замёрзшая, а я тебя согрею.
— Размечтался, слюни распустил, смотри не поскользнись на них. Мне ещё честь до свадьбы беречь.
— Я обещаю не претендовать на твою честь. Пока. Просто согреть.
— Пойдём, калорифер-амбидекстр, убедимся, что с Касом всё хорошо.
До покоев Кассиля мы шли, держась за руки. И было это как-то глупо и по-детски, но в то же время так славно и правильно, что по груди разливалось тёплое удовольствие, а улыбка против воли так и норовила проскользнуть по губам и затаиться в глазах. Ринар рядом выглядел невозмутимым, но по лёгкому поглаживанию ладони, мимолётному взгляду можно было сказать, что суровый император вполне доволен жизнью, и даже упрямая вертикальная морщинка между бровей расправилась и почти исчезла.
Трепетное доверие, давшее росток в наших отношениях, было совсем хрупким, невесомым, и нам обоим придётся приложить немало усилий, чтобы укрепить его, установить эту связь, но начало было положено. Мы оба молча переживали это событие, каждый по-своему, но рядом друг с другом.
Глава 5
Кассиль клевал носом у себя в покоях. Мне потребовалось несколько минут, чтобы уложить его и хорошенько накрыть одеялом. Камин в его комнате горел ярко и давал достаточно тепла. Судя по количеству пустых тарелок на столе, осоловевший от еды мальчишка с удовольствием проспит до завтрашнего дня, сытый и успокоенный моим приходом.
Немного смутившись присутствия Ринара, я поцеловала его в лоб, погладила по щеке и подоткнула одеяло, как мне всегда делала это мама.
Ринар наблюдал за мной с любопытством, но комментировать не стал, лишь беззвучно закрыл за нами дверь и увлёк меня в сторону моих покоев.
— Что, даже никакую колкость не скажешь?
— Зачем? Я чувствую с какой нежностью ты к нему относишься. Меня это радует.
— Радует?
— Конечно. Будешь хорошей матерью. Я всегда хотел большую семью. Думаю, десять детей. Или двенадцать.