— Я просто рассуждаю рационально… — начала я, но сестрица не стала меня слушать.
— Ты в жизни рациональной вещи не сделала! — сказала она, связывая разорванную рубашку в тугой узел. — Нечего и начинать под занавес.
Когда она решительно отошла от меня, я действительно готова была сесть и сдаться. Подумать только: все это моих рук дело — весь этот кошмарный поиск сокровищ. А ведь этого можно было избежать, если бы я поверила Алессандро и не сбежала из кастелло Салимбени. Если бы я осталась в постели и ничего не услышала, не увидела, а главное — не сделала, могла бы до сих пор валяться на эпической кровати в его объятиях.
Но судьба предназначила иное. Поэтому я оказалась здесь, в чреве черт-те чего, невероятно грязная и способная лишь пассивно наблюдать, как убийца-психопат с автоматом орет на моих отца и сестру, требуя указать, что делать дальше в пещере, откуда нет выхода.
Понимая, что нельзя бездействовать, когда близким отчаянно нужна помощь, я подняла с пола фонарик, который кто-то обронил в суматохе, и заметила, что из пружинящего слоя на полу пещеры что-то торчит. В слепяще-белом свете это казалось большой, покрытой трещинами морской раковиной, но откуда здесь взяться раковине? Океан за пятьдесят миль. Опустившись на колени, чтобы разглядеть получше, с бьющимся сердцем я поняла, что смотрю на верхнюю часть человеческого черепа.
Когда прошел первоначальный испуг, я удивилась, что открытие меня практически не удивило — видимо, я дошла до предела. Учитывая мамины указания, человеческих останков и следовало ожидать: в конце концов, мы могилу ищем. Я начала разгребать пористый слой руками, чтобы посмотреть, не отыщется ли уж и скелет заодно. Вскоре я убедилась, что со скелетом все в порядке. Более того, их здесь не счесть!
Под тонким верхним слоем — на ощупь смеси земли и пепла — вся пещера была покрыта тщательно связанными или как попало перемешанными человеческими костями.
IX.III
В могиле? Нет, в чертоге лучезарном.
О, юноша, ведь здесь лежит Джульетта,
И эти своды красота ее
В блестящий тронный зал преображает.
Мое жуткое открытие заставило всех отпрянуть в ужасе. Дженис вообще чуть не вырвало при виде моих находок.
— О Господи! — давилась она. — Это же массовое захоронение! — Попятившись, она зажала рукавом рот и нос. — Из всех ужасных дыр нас угораздило попасть в чумную яму! Полную микробов! Мы теперь все умрем!
Ее паника мелкой рябью прошлась по бандитам, и Кокко пришлось заорать изо всех сил, чтобы подопечные успокоились. Единственным, кто не потерял присутствия духа, оказался брат Лоренцо. Он склонил голову и начал молиться — предположительно за души почивших, которых, в зависимости от истинной высоты пещеры, были здесь сотни, если не тысячи.
Но настроение Кокко было далеко от благочестивого. Отодвинув монаха в сторону прикладом автомата, он ткнул в меня пальцем и бросил что-то гадкое.
— Он хочет знать, куда идти дальше, — перевел Умберто, ощутимо надавив своим спокойствием на чашу весов, утративших равновесие от взвинченности Кокко. — Он говорит, ты сказала, что Джульетта похоронена в этой пещере.
— Я этого не говорила! — запротестовала я, отлично зная, что именно это я и сказала. — Мама писала: «Пройдите в дверь, и здесь лежит Джульетта!»
— Какая дверь? — с издевкой осведомился Кокко, демонстративно повернувшись вправо-влево. — Что-то я не вижу здесь дверей!
— Понимаете, — ответила я, — дверь где-то здесь. Где угодно может быть.