— Больше тебе бояться нечего?

Проходя вдоль стены и рассматривая фрески, мы миновали кованую дверь с частой позолоченной решеткой. Посветив сквозь прутья, мы разглядели за ней маленькую часовню с саркофагами, напоминавшими склеп Толомеи на деревенском погосте, куда меня водил кузен Пеппо, кажется, целую вечность назад.

Боковые приделы интересовали не только нас с сестрой. Люди Кокко сновали по крипте, суя нос в каждую дверь в поисках могилы Ромео и Джульетты.

— А вдруг это не здесь? — прошептала Дженис, опасливо косясь на Кокко, накалявшегося от безрезультатных поисков. — Или могила здесь, а статуя в другом месте? А, Джулс?

Но я слушала ее вполуха. Наступив на несколько кусков обвалившегося гипса, раскрошившегося под моими ногами, я посветила вверх и обнаружила, что крипта находится в куда более ветхом состоянии, чем показалось вначале. Там и сям части свода обрушились, и две колонны опасно покосились, не выдерживая бремени современного мира.

— О Господи, — ахнула я, поняв, что Кокко с дружками не самая худшая опасность. — Да здесь все может рухнуть в любую минуту!

Оглянувшись через плечо на дыру с острыми краями, я убедилась, что даже если нам каким-то чудом удалось бы незаметно покинуть крипту, нам нипочем не выбраться наверх через дыру, под которой бандиты подхватывали нас на руки. Собрав все силы, я могла бы как-то приподнять Дженис, но сама осталась бы внизу. А как быть с братом Лоренцо? Теоретически Умберто может подсадить нас всех троих, но как быть с ним? Неужели бросить его здесь?

Мои размышления прервал Кокко, который подозвал нас с сестрой резким свистом и велел Умберто спросить, не осталось ли у нас еще подсказок, где может торчать эта растреклятая статуя.

— О, она здесь! — выпалила Дженис. — Вопрос в том, где ее спрятали!

Увидев, что Кокко не понял, она попыталась рассмеяться.

— Неужели ты думал, — сказала она дрожащим голосом, — что такую ценность поставят открыто, для всеобщего обозрения?

— А что скажет брат Лоренцо? — вступила я в разговор, в основном, чтобы отвлечь внимание от моей сестры, готовой расплакаться в любой момент. — У него наверняка есть идеи.

Все посмотрели на монаха, бродившего как-то очень отдельно от всех, рассматривая золотые звезды на потолке.

— «И посадил он дракона охранять их глаза», — сказал Умберто. — Больше монах ничего не говорил. Но здесь нет дракона. И ни единой статуи.

— Странно, — сказала я, глядя то на одну стену крипты, то на другую. — Слева пять боковых приделов, а справа — только четыре. Смотрите, не хватает средней! Там стена!

Не успел Умберто перевести мои слова, как Кокко решительно повел нас к отсутствующей арке в пятую часовню.

— Не просто стена, — сказала Дженис, кивая на красочную фреску. — Тут пейзаж с большим красным летающим… змеем.

— По мне, это похоже на дракона, — сказала я, отступив на шаг. — Знаешь, что я думаю? Могила за этой стеной. Видишь? — Я показала на длинную трещину в росписи там, где под слоем штукатурки находилась дверь. — Там явно часовня, такая же, как остальные. Салимбени наверняка устал держать тут круглосуточную охрану и просто замуровал вход. А что, неглупо.

Кокко не потребовалось других доказательств, и через минуту снова заработали дрели и кувалды. От резкого скрежета металла, сверлящего камень, едва не зашатались стены древней усыпальницы. Бандиты вгрызались во фреску с драконом, добираясь до скрытого придела. На этот раз на нас летели не только пыль и мелкие камушки — сыпался древний свод. Несколько золотых звезд выпали из своих гнезд с жалобным, обреченным звоном, словно отваливались зубчатые колесики самого мироздания.

Когда дрели, наконец, замолчали, отверстие в кладке было достаточно большим, чтобы протиснуться внутрь. За стеной действительно оказалась пятая часовня. Все бандиты по одному исчезли в проломе, и, в конце концов, мы с Дженис не устояли от искушения последовать за ними, хотя нас никто не принуждал.