Стоит мне открыть дверцу, как собаки с энтузиазмом перелезают через мои колени, выпрыгивают из машины и бегут прямо к Кэлу.
– Прости, впала в ступор, – посмеиваюсь я и достаю сумку, в которой лежат одежда, хеллоуинская пижама, туалетные принадлежности и бутылка белого вина. Последнюю я в панике схватила с холодильника, решив, что с ней пережить первую ночь будет проще. Меня одолевают нервы.
Кэл наклоняется и подбирает поводки, пока мои собаки не сбежали в поисках несчастных белок и бурундуков.
– Не то чтобы пятизвездочный отель, но, надеюсь, сойдет, – говорит он, потирая затылок, освобожденный от шапки. В его глазах читается некоторая застенчивость, будто меня могут не устроить такие условия.
– Все просто идеально, – говорю я без тени сомнения, выходя из машины. Он кивает, берет у меня сумку и надевает ее через плечо.
– Пойдем, я покажу тебе дом. – Он заходит внутрь с моими вещами в руках.
Когда я вслед за ним прохожу через красную дверь, меня окутывает его аромат. От диффузора на кофейном столике исходит запах почвы и пряностей с легкой ноткой амбры.
Когда Кэл отстегивает поводки, собаки тут же бросают меня в прихожей и начинают исследовать новую территорию.
В этот момент я замечаю кое-что еще.
То, что застает меня врасплох.
Практически сбивает с ног.
Не дает вымолвить и слова от потрясения.
Кэл знает, почему я замерла, прижав руки к сердцу. Он разувается и пинком отбрасывает свою обувь в сторону, будто надеясь таким образом прогнать нежданное открытие из моей головы.
– Я не собираюсь это обсуждать.
– Кэл…
– Я не шучу, Люси. Серьезно, забудь.
Не забуду, никогда не забуду, ни за что.
Фортепиано.
В углу гостиной стоит старое фортепиано Эммы, занимая собой почти все помещение. Совсем как сама Эмма, которая заняла важное место в моей душе, впервые притащив меня к себе во двор. Кэл тогда как раз вел баскетбольный мяч по дорожке у дома. Фортепиано укрыто толстым черным бархатом, из-под которого выглядывают ножки из вишневого дерева. Судя по слою пыли, никто не играл на нем уже много лет.
Оно простаивает зря.