Мама выпрямляется и озабоченно смотрит на меня. Ее длинные серьги с оленем Рудольфом покачиваются при движении.

– Милая, с тобой все хорошо? Ты сама не своя. Куда подевалось мое маленькое солнышко?

Ее натянутый смех отзывается болью в моем сердце.

– Извини. Просто у меня плохое настроение. – Я сглатываю и ковыряю нитку на носке. – Я скучаю по папе. И Эмме. И Джессике.

И Кэлу.

– Ох, Люси, – печально вздыхает мама и нежно обнимает меня за плечи. – Ты же знаешь, они всегда рядом.

– Они далеко. Слишком далеко, чтобы дотронуться.

– Они живут здесь. Ближе не бывает. – Она мягко прижимает ладонь к моей груди, ощущая биение сердца. – Твой папа жив в гитарных аккордах. Эмма – в светлячках теплой летней ночи. Джессика – в твоем смехе и шутках. Они близко, милая. Совсем близко.

По моей щеке стекает слеза.

Боже, какая я плакса.

Это же мой любимый праздник. Через три часа наступит мой день рождения. Я здесь, я дышу, я жива, я любима. Почему я не могу быть за это благодарна?

Я страдаю, вместо того чтобы наслаждаться жизнью.

– Ты права. – Я делаю глубокий вдох. – Прости, я расчувствовалась. Месяц выдался нелегкий. – У меня снова ноет в груди, совсем как в приюте. Я сжимаю свою футболку и силюсь сделать глубокий вдох. Мама смотрит на меня обеспокоенно.

– С тобой все хорошо, золотце?

Я поспешно киваю, потирая грудь. Неприятное ощущение нарастает, потом медленно исчезает.

– Все нормально.

– Люси, тебе пора сходить к кардиологу. Я не шучу.

Знаю, что пора.

Но мне так не хочется слышать подтверждение, что я умираю прямо сейчас. Что мое время на исходе.

Это слишком тяжело.