Великолепны в былинах Сборника диалоги: они редко носят эпически бесстрастный характер; чаще всего они по-настоящему экспрессивны и психологически содержательны. В былинах разговаривают, спорят, ссорятся, объясняются
Нельзя не отметить также разнообразия стилистических приемов, обнаруживающихся в былинах. Здесь множество сжатых формул, образных выражений, которые отличаются меткостью и своеобразной художественной точностью. Нередко они также экспрессивны. Какой иронии, например, полна фраза, с которой обращаются — в одном случае Соловей Будимирович, в другом Добрыня — к своим незадачливым соперникам: «Здравствуй, женимши, да не с кем спать».
Трудно лучше передать состояние Ивана Гостиного сына, который побился «о велик заклад» — «о своей буйной голове» — и теперь надеется только на своего коня:
Вот примеры былинной образности, сохранившиеся, по-видимому, исключительно в текстах Сборника: «Потащил он Настасью, лишь туфли звенят»; «А рвет на главе кудри черные и бросает о кирпищат пол»; «А и буйные ветры не вихнут на нее»; «А и я бы на свете был попрыжея и полутчея в семь семериц тебя». Отдельные образы строятся здесь на игре слов, иногда — на игре собственных имен. Так, в нескольких текстах действуют два персонажа — Спиря и Сема. Их испуг, растерянность передаются словами:
Исследователи нашли в былинах Сборника много отдельных сюжетных подробностей, ситуаций, характеристик, которые дают возможность говорить иногда о самостоятельных версиях, чаще же о специфических вариантах известных сюжетов. Однако все такие отличия ни в коем случае не противоречат общему характеру русских былин и полностью согласуются с ним. В идейном отношении былины из Сборника Кирши Данилова представляют органическое и нерасчленимое целое со всем русским эпосом. В них выражены народная героика и патриотизм, народные представления о справедливости. В былинах о борьбе с иноземными захватчиками и насильниками — «Алеша Попович», «Калин-царь», «Первая поездка Ильи Муромца в Киев» и других — богатыри выступают как носители народного героизма, сберегатели родной земли. Яркий демократизм Сборника выявляется, в частности, в том, что Кирша Данилов в своих записях нигде не затушевал, а быть может, даже и подчеркнул обличительные, антикняжеские и антибоярские тенденции. Князья и бояре рисуются здесь чаще всего осудительно, нередко в пренебрежительном и насмешливом тоне, они противопоставляются богатырям. Так, когда Алеша Попович побеждает иноземного врага Змея Тугарина, княгиня бранит его: «Деревенщина ты, засельщина! Разлучил меня с другом милым, с молодым Змеем Тугаретиным!». Возмущенный богатырь отвечает: «А ты гой еси, матушка, княгиня Апраксевна! Чуть не назвал я тебя сукою, сукою-то волочайкою». В былине «Добрыня чудь покорил» богатырь открыто укоряет князя в вероломстве: «Диво князю Владимеру, хочет у жива мужа жену отнять!». В былине «Ставер боярин» так же сильны по сравнению с другими вариантами мотивы унижения князя Владимира женой Ставра. После удачного выстрела Василисы Микулишны «Владимир князь окорачь наползался»; оказался побежденным он и в игре в шахматы: «шах да и мат да и под доску».
В двух местах Сборника встречается любопытная формула, которая в контексте звучит явно иронически. Хотя она и обращена к вражеским царям (Афромею Афромеевичу и Калину), но есть в ней и некий более широкий смысл:
В науке уже указывалось на то, что «Сборник Кирши Данилова» в своей былинной части интересен как характерное свидетельство живой западносибирской эпической традиции XVIII века[650]. Это, конечно, верно. Но не местные, областные мотивы определяют его важность, а все то, что связывает его с лучшими традициями русского былинного эпоса.
Большой интерес представляют записанные Киршей Даниловым исторические песни. Их в Сборнике двадцать. Конечно, с точки зрения общего состава русского историко-песенного эпоса это совсем немного. Но все без исключения тексты представляют особую ценность. Они отражают различные этапы развития исторической песни — от периода ее зарождения («Щелкан Дудентьевич») и до начала XVIII века. Они дают известное представление о тематическом многообразии жанра: здесь есть песни и о политических событиях общегосударственного масштаба («Взятье Казанского царства»), и о народных движениях XVI—XVII веков (песни о Ермаке и Разине); преобладают песни с героико-патриотическим содержанием. Наконец, в Сборнике представлены исторические песни различных стилевых разновидностей жанра: эпические и лиро-эпические; родственные былинам и близкие к лирическим бытовым; созданные крестьянами, казаками и представителями городских низов. Собиратель проявлял особый интерес к песням, насыщенным историческими фактами, и, как говорилось выше, даже усиливал эту сторону песен. По крайней мере треть всех текстов дает уникальные записи исторических песен. Среди них особенно интересны те, которые принадлежат местному, сибирскому творчеству: «Поход селенгинским казакам», «Во сибирской украине, во Даурской стороне». Они представляют собой вполне оригинальные сюжеты, но созданы в знакомой по другим источникам художественной манере и являются характерными образцами казачьей исторической песни.
Что касается других исторических песен Сборника, то они очень важны в плане изучения отдельных сюжетов. Такова прежде всего песня о Щелкане. Сюжет ее очень редок и известен еще только в нескольких северных вариантах. Вариант Кирши не только наиболее содержателен в историческом отношении, но и, по-видимому, больше всего сохранил первоначальный вид песни XIV века. Исследователи неоднократно отмечали и своеобразие варианта песни о взятии Казани. В «Сборнике Кирши Данилова» этот сюжет вставлен в рамку широких политических обобщений (см. комментарий в настоящей книге, стр. 446). Песни о Смутном времени известны науке в очень ограниченном числе. В этой связи особую ценность приобретают песни Сборника «Гришка Расстрига» и «Михайло Скопин». Обе они, несомненно, содержат живые свидетельства современников о событиях русской истории начала XVII столетия.
Темам народных движений посвящены в Сборнике песни о Ермаке, о расправе казаков с князем Репниным и о Разине (последняя имеется только в отрывке). К ним непосредственно примыкает песня, не являющаяся собственно исторической — «Усы, удалы молодцы». По поводу казачьих песен Белинский писал: «Какая широкая и размашистая поэзия, сколько в ней силы и простору душевного! Так и говорит: берегись — ушибу!»[651]. В этих песнях раскрывается стихийный характер казачьих выступлений XVI и XVII веков, ярко передаются настроения казачьей вольницы. Песню «Усы» Белинский относил к так называемым «удалым», в которых видел своеобразное выражение народного протеста и свободолюбия: «здесь
Выделяется в Сборнике небольшой цикл исторических песен о военных подвигах народных героев XVI—XVII веков: «Под Конотопом под городом», «На Литовском рубеже», «Атаман польской». Первые две сходны между собой по сюжетам и содержат несколько общих мест. Идея этих песен — прославление народных героев-патриотов, которые до конца исполняют свой долг перед родиной, проявляя стойкость перед лицом врага и предпочитая мученическую смерть измене или примирению с врагом.
В художественном отношении большинство текстов исторических песен Сборника можно без преувеличения назвать первоклассными. Сюжеты их, как правило, тщательно разработаны, они отличаются композиционной стройностью и завершенностью. Сборник наглядно свидетельствует о том, что разработанная стилистика, устоявшиеся поэтические формулы, сочетание предельной сжатости повествования с большой художественной выразительностью — все это характерно для историко-песенного жанра уже на ранних этапах его развития. Ранняя историческая песня не лишена элементов сатиры. Так, сатирически изображаются порядки в Орде: царь Азвяк Таврулович
В песне «Мастрюк Темрюкович» народные борцы не только побеждают чужеземного нахвальщика, но и подвергают его позору:
В текстах Кирши Данилова уже встречаются те поэтические формулы, которые придают историческим песням особую лирическую окраску:
Такого же рода описания сборов казаков, выступления войска, гибели героя на поле битвы.
Отметим также такую специфическую для текстов Сборника стилистическую особенность, как отсутствие в песнях приема отрицательного параллелизма, вместо которого всюду последовательно используется параллелизм положительный:
Остальной материал Сборника в жанровом отношении довольно разнообразен. Здесь есть и так называемые балладные песни («Князь Роман жену терял»), и духовные стихи («Сорок калик», «Голубиная книга»), и песни сатирического и шутливого характера.
Последние, хотя и рассыпаны по всему Сборнику, составляют вполне самостоятельный отдел и резко выделяются на фоне основной массы текстов своеобразием содержания и художественной формы. При всем том они определенно связаны с былинами и отчасти лирическими песнями, они во многом вырастают на основе переосмысления (комического чаще всего) элементов поэтики этих двух жанров. Поэтому естественным представляется, что от одних и тех же исполнителей составитель Сборника услышал и серьезные героические былины, и шутливые песни: и те и другие не только могли легко сосуществовать в репертуаре одного исполнителя или одной определенной группы, но и больше того — они и складываться должны были в пределах одной художественной школы; различия — и подчас очень яркие, — характеризующие песни эпические и песни юмористические, свидетельствуют прежде всего о широте творческого диапазона этой школы. Что отмеченное явление свойственно было не только XVIII веку и не только безвестным певцам, открытым Киршей Даниловым, но и вообще русскому фольклору, свидетельствуют многочисленные примеры собирательской практики XIX—XX столетий; может быть, самый яркий пример — творчество М. Д. Кривополеновой, которая была одновременно прекрасным знатоком героического эпоса и мастером скоморошьего песенного искусства.
Внутри отдела юмористических песен можно видеть значительное разнообразие сюжетов, тем, стилей.
«Гость Терентище» и «Сергей хорош» — это яркие образцы скоморошьей песенной новеллы: сюжеты их, разработанные с удивительным композиционным мастерством, носят откровенно комический характер; персонажи этих песен — хитрые женщины, обманутые мужья, незадачливые любовники — выведены ради полного и явного их осмеяния; блестящее использование комических ситуаций, умелое введение — в целях усиления юмора — смешных деталей (чаще всего бытового порядка), мастерство кратких, законченных психологических характеристик отличают эти песни. Перед нами именно новеллы — сюжетно и идейно законченные бытовые историйки, в пределах которых до конца раскрываются характеры и отношения их героев. В сюжетах этих новелл много условного — достаточно вспомнить хотя бы эпизоды с возвращением домой Терентища спрятанным в мешке и с разоблачением его жены или то, как расправляется Сергей с «чужим мужиком» и как горько сожалеет он о происшедшем.