«Так тебе и надо, – сказал я неприличной книжке, валявшейся на полу. Потом взял ее в руки и перелистал. – Хм-м. Может, мы сделаем так сегодня вечером? Нет. Вот так. Это еще круче. Черт побери».

Когда Родел спустилась вниз, я сидел на диване, положив ноги на подушку, и весь ушел в чтение романа. Ро залезла ко мне на колени.

– Прямо и не знаю, что сексуальнее. То, что ты читаешь эту книгу, или утренняя щетина на твоем лице. – Ее пальцы дотронулись до моего лица. – Я еще не привыкла видеть тебя без бороды.

– А что, есть разница, когда я целую тебя? – И я накрыл ее губы своими.

– Постой! – Она спасла книгу, оказавшуюся между нами. – О господи. Ты загнул уголки в моей книге? – Она отодвинулась и перелистала ее.

– Только на тех страницах, где описываются интересные вещи, которые нам стоит повторить.

– Джек. – Она сокрушенно покачала головой. – Никогда не загибай уголки книги.

– Ты такая сексуальная, когда ругаешь меня за книгу. – Ее ночная рубашка задралась до бедер, губы надулись, Ро прижимала к груди книжку, словно обиженное дитя. – Знаешь что… – Я перевернул Ро так, что она встала на четвереньки, уткнувшись носом в раскрывшийся роман. – Я часто занимался с тобой сексом. В своем воображении. Вот так. – Я сжал ее милую, круглую попку и потерся пульсирующим членом о ее трусики. – Почитай мне, Родел. Почитай, а я в это время поиграю с тобой. – Я отодвинул в сторону трусики и сунул в Ро палец. Она издала приглушенный стон.

– Ты уткнулась лицом в книгу? Родел. – Я зацикал языком. – Никогда, никогда не обращайся с книгой так грубо. Вот с этой сексуальной попкой, да, можно. – Я шлепнул ее по полной, круглой ягодице. – Но с книгой… – Я схватил ее за волосы и потянул, чтобы она смотрела на раскрытые страницы. – Читай ее, Родел. Или ты не хочешь, чтобы я продолжал? – Я засунул в нее второй палец и покусывал шею.

Дрожащим голосом она начала читать вслух отрывок. И постоянно сбивалась. Я напоминал ей. Шлепал, слегка дергал за волосы, чтобы она не отвлекалась от игры. Ро извивалась всем телом, обостряя мои чувства, разжигая во мне желание, пока воздух вокруг нас не раскалился от страсти.

Родел открыла рот и собиралась что-то сказать, но тут я с силой вошел в нее, и единственное слово, вырвавшееся из ее рта, было: «Уг-гх-х-х». И этот горловой, невнятный стон был умопомрачительнее и круче, чем все эротические описания, которые я заставил ее читать. А книжка упала на пол.

Воскресный завтрак с Родел, в ее кухне – сколько раз я представлял себе это за долгие, одинокие месяцы. Ее кухню. Ванную. Как Ро возвращалась домой. Какие у нее тарелки. Что она видит за окном. Деталь за деталью мой разум собирал все мелочи, недостающие фрагменты, словно мусорщик при охоте за сокровищем.

Мы сели за видавший виды обеденный стол со стершейся по краям краской. Как и все остальное, он выглядел уютным и домашним. Балки над головой, скошенные потолки, старинные стены – при лившемся в окна солнечном свете все они приобретали яркий, но в то же время нежный оттенок.

Родел налила себе кофе и положила две – с верхом – ложечки сахара. Зашлепала к холодильнику, сунула в него голову и начала в нем рыться.

Господи, она хоть догадывалась, как выглядит в такой позе?

– Кока-колы нет. – Она выпрямилась и повернулась ко мне. – Апельсиновый сок?

Я усмехнулся. Я немножко жалел, что она прекратила поиски.

– Годится и апельсиновый сок. – Мне было до смешного приятно: она помнила, что я любил пить по утрам.

Она отпила кофе и упорхнула к полке за стаканом. Она наливала мне сок, когда я забрал у нее упаковку и поставил на стол. Потом привлек Ро к себе, и мы оказались лицом к лицу. Я сидел на табурете, она стояла между моими коленками.

– Доброе утро, мисс Эмерсон. – Я никак не мог насытиться ею, поэтому поцеловал пульсировавшую ямку на ее шее. Ведь я жил без нее столько дней и ночей.