Равновесие - это только метафора
В реальной жизни удовольствие и боль сложнее, чем работа баланса.
То, что приятно одному человеку, не может быть приятно другому. У каждого человека есть свой "наркотик выбора".
Удовольствие и боль могут возникать одновременно. Например, при употреблении острой пищи мы можем испытывать как удовольствие, так и боль.
Не все начинают с ровного баланса: У людей с депрессией, тревогой и хронической болью баланс начинает склоняться в сторону боли, что может объяснить, почему люди с психическими расстройствами более подвержены зависимости.
Наше сенсорное восприятие боли (и удовольствия) в значительной степени зависит от того, какой смысл мы им приписываем.
Генри Ноулз Бичер (1904-1976) во время Второй мировой войны служил военным врачом в Северной Африке, Италии и Франции. Он наблюдал и докладывал о состоянии 225 солдат с тяжелыми ранениями.
Бичер строго придерживался критериев включения в исследование, опрашивая только тех мужчин, которые "имели один из пяти видов тяжелых ранений, выбранных в качестве репрезентативных: обширное периферическое повреждение мягких тканей, сложный перелом длинной кости, пробитая голова, пробитая грудь или пробитая брюшная полость ... были ясны психически и ... не находились в состоянии шока во время допроса".
Бичер сделал поразительное открытие. Три четверти этих тяжелораненых солдат, несмотря на опасные для жизни ранения, отмечали незначительную боль или ее отсутствие сразу после ранения .
Он пришел к выводу, что их физическая боль была сглажена эмоциональным облегчением от того, что они вырвались "из чрезвычайно опасной обстановки, наполненной усталостью, дискомфортом, тревогой, страхом и реальной угрозой смерти". Их боль, какой бы она ни была, дала им " билет в безопасное место в больнице".
В противоположность этому, в опубликованном в 1995 г. отчете из British Medical Journal подробно описывается случай двадцатидевятилетнего рабочего-строителя, который попал в приемный покой после того, как приземлился на ногой вперед на пятнадцатисантиметровый гвоздь, который торчал из верха его строительного ботинка, пробив кожу, плоть и кости. "Малейшее движение гвоздя было болезненным, [и] он был успокоен фентанилом и мидазоламом", мощными опиоидами и седативными препаратами.
Но когда гвоздь вытащили снизу и сняли ботинок, выяснилось, что "гвоздь проник между пальцами ног: стопа была совершенно не повреждена".
-
Наука учит нас, что каждое удовольствие имеет свою цену, и боль, которая следует за ним, более продолжительна и интенсивна, чем удовольствие, которое ее породило.
При длительном и многократном воздействии приятных стимулов наша способность переносить боль снижается, а порог переживания удовольствия повышается.
Благодаря мгновенной и постоянной памяти мы не можем забыть уроки удовольствия и боли, даже если захотим: татуировки на гиппокампе остаются на всю жизнь.
Филогенетически очень древний нейрологический механизм обработки удовольствия и боли в значительной степени сохранился в ходе эволюции и у разных видов. Он идеально приспособлен к жизни в условиях дефицита. Без удовольствия мы бы не ели, не пили, не размножались. Без боли мы не смогли бы защитить себя от травм и смерти. Повышая нейронную установку с помощью повторяющихся удовольствий, мы становимся бесконечными жаждущими, никогда не удовлетворяясь тем, что имеем, всегда стремясь к большему.
Но здесь-то и кроется проблема. Люди, в высшей степени ищущие, слишком хорошо справились с задачей получения удовольствия и избегания боли. В результате мы превратили мир из места дефицита в место всепоглощающего изобилия.
Наш мозг не приспособлен для этого мира изобилия. Как сказал доктор Том Финукейн, изучающий диабет в условиях хронического малоподвижного питания, " Мы - кактусы в тропическом лесу". И подобно кактусам, адаптированным к засушливому климату, мы тонем в дофамине.