Она посмотрела на меня озадаченно, и мне пришлось отыскать в сети фотографию.

— Ах, этот! Алистер, наш босс в пабе, где мы работали с Джен.

— Похоже, он видел в ней нечто большее, чем просто работницу?

Ханна нахмурилась:

— Али был чудесным человеком и относился к нам как к своей семье. Не вижу ничего предосудительного.

— Ты сказала «был»?

— Он умер, покончил с собой. Жуткая история.

По тому, как, слегка поморщившись, Ханна посмотрела на часы, я поняла, что она не собирается развивать эту тему.

— Значит, резюмирую. Вы были коллегами, лучшими подругами и даже жили вместе. Внезапно по неизвестным тебе причинам она впала в депрессию. Потом, также при непонятных обстоятельствах, она вышла из депрессии, завела таинственных новых друзей и собралась в путешествие в Европу, которое, очевидно, началось с фестиваля Гластонбери, и о ее намерениях туда поехать ты тоже ничего не слышала. Так ты продолжаешь утверждать, что никто не знал ее лучше тебя? — Я чувствовала горячую волну ярости, подкатывающую из глубины солнечного сплетения.

— Послушай, я говорю тебе правду! — На щеках Ханны выступил видимый даже сквозь толстый слой пудры румянец. — Я любила Джен, она действительно была моей лучшей подругой, и, наверное, я как‐то подвела ее. Мне следовало быть внимательнее к ней…

— Во всей этой истории меня смущает другое. Видишь ли, она не могла уехать из страны — она же не как вы, ей в паспорт поставили бы штамп, сохранились бы записи.

— Ну знаешь, есть и нелегальные способы — в багажнике машины или еще как‐то. Люди постоянно так делают.

Да уж, примерно восемьсот тысяч человек в год, согласно данным из статьи в «Википедии» про работорговлю в современном мире.

— Как думаешь, она жива? — спросила я, не глядя ей в глаза, уже спокойным тоном.

— Зная твою сестру, она либо мертва, либо очень не хочет, чтоб ее искали.

У Ханны зазвонил телефон. Она сбросила. Бариста начал поднимать стулья и подметать мостовую — пора было уходить.

— Пошли к машине, я отдам тебе вещи, — сказала Ханна, как будто подслушав мои мысли.

Я кивнула, и мы вышли на прилегающую улицу, где одиноко стоял огромный черный «лендровер».

— А как назывался тот паб, где вы работали?

— «Голова королевы».