— Ладно, если начистоту, то мы с ней не особо общались последние месяцы перед тем, как она… Все было очень странно.

— Почему? Из-за чего?

— Я не знаю, как тебе сказать, да и надо ли вообще говорить теперь, когда столько лет прошло. Понимаешь, у нее были проблемы. — Она кинула на меня многозначительный взгляд. — Психологического характера.

— Какие проблемы?

— Джен всегда была такой увлекающейся, эмоциональной, гиперактивной. Но иногда у нее бывали спады. В общем, в последние пару месяцев она впала в депрессию.

— Депрессию? Я никогда не замечала, чтобы моя сестра…

— А много ли ты могла заметить, если вы жили в разных странах и ты была ребенком? — со вздохом пожала плечами моя собеседница. — Самая настоящая депрессия. Она запиралась у себя и ни с кем не общалась, только слушала музыку в темноте и без конца курила. Мне даже пришлось вынуть батарейку из пожарной сигнализации.

— Так странно.

— Я тоже удивилась, пыталась с ней поговорить, и не раз.

— И что она сказала?

— Что ей плохо и она хочет, чтобы ее все оставили в покое. А потом, недели за две до ее исчезновения, все изменилось.

— В какую сторону?

— Она вдруг спустилась из своей темницы, помыла голову, болтала со мной как ни в чем не бывало, рассказывала про классных ребят, с которыми познакомилась где‐то в соцсетях, и про грядущее большое путешествие.

— А что это были за ребята? Ты помнишь подробности?

Она молча покачала головой.

— Может быть, было еще что‐то? — настаивала я. — Какая‐нибудь мелочь? Подозрительная деталь, которая тебе запомнилась?

— Я напишу тебе, если что‐то придет в голову.

— А парень? У нее был парень?

— Никого постоянного.

— А что за бородатый мужик, который обнимает ее на фотографиях?