— А что — не заметно? — усмехнулся Томми.
— Да нет…
Он действительно выглядел уже как всегда — приступ буйной веселости постепенно прошел. Хотя что она могла знать об его «всегда»? Ведь, не считая телефонных разговоров, они были знакомы всего несколько часов.
Как-то неправильно, наоборот у них все получалось: сначала, едва познакомившись, целовались в подворотне, потом обнимались — а теперь, спустя неделю, сидят, ужинают и разговаривают…
Разговаривать с ним было хорошо — он слушал с интересом, не перебивая заявлениями «А вот я…» и не зевая с таким видом, будто ему все до смерти надоело. И глаза были внимательные, и улыбался он там, где она бы и сама улыбнулась.
Клодин еще раз, уже подробно, рассказала ему про Кафира: как тот пришел, и как они сразу друг друга узнали — и каким ужасом было для нее, держась за онемевшую трубку телефона, прислушиваться к скрежету отмычки в замке. Рассказала и про то, как сюда попала, и про Жери; еще раз напомнила, как важно, чтобы никто не узнал про Сильву.
— Я про львицу в рапорте могу вообще не упоминать, — сказал Томми, — напишу, что у тебя оказался случайно снотворный пистолет и ты успела выстрелить. Но ведь он, — кивнул на дверь в тамбур, — тоже ее видел!
— Понимаешь, как только он окажется в Англии, никому до этого уже не будет дела, — объяснила Клодин. — Ну, расскажет он там про львицу — удивятся, посмеются, как над курьезом, но и только. А вот если здесь, французская полиция узнает — то у Марты могут быть неприятности.
— Ясно. Я думаю, что Крэгг попытается переправить его в Лондон как можно быстрее — пока до ДСТ не дошло, что он у нас. Так что, — улыбнулся он, — не беспокойся, все в порядке будет.
В каком-то фильме говорилось, что романы, завязавшиеся в экстремальных условиях, редко бывают прочными. Клодин тоже раньше так считала, но сейчас ей было совершенно все равно — этот парень ей нравился, нравился и все, и чем дальше тем больше, даже несмотря на эти глупые рыжие усишки!
Если провести по ним пальцем — щекотно, наверное…
Одно плохо: вел он с ней себя по-дружески — но, увы, без малейшего намека на флирт. Ни за руку не пытался взять, хотя сидели они совсем близко, чуть ли не коленями соприкасались, ни еще что-то в этом роде…
Ну чтоб ему проявить хоть какую-то — ну хоть какую-то инициативу! Не начинать же ей первой, в самом деле!
— Я все не могу понять — как он меня сумел найти?! — спросила Клодин, поставив на стол кофе. — Он ведь даже не знал, что это я!
— Что значит — не знал? — недоуменно нахмурился Томми.
— Я из дома выходила только в парике, загримированная. И когда я его связала, он спросил меня, где девушка с черными волосами. Значит, он не знал, что это я и есть, и не мог, скажем, случайно увидеть меня на улице и потом досюда проследить…
Ей показалось, что в глазах Томми мелькнуло сомнение, словно он знал что-то, но колебался, говорить или нет.
— И сегодня днем ты тоже в парике выходила?
— Да, конечно.
— И ничего странного, не такого, как всегда, не заметила? Что ты вообще сегодня делала?