— Я должна убедиться, что ты приехал один.
Томми распахнул двери, открыл багажник.
— Пожалуйста! — Усмехнулся. — Могу еще капот открыть.
Она подошла ближе — в багажнике было пусто, между сидениями тоже никто не прятался.
— Телефон оставь в машине.
Все с той же легкой улыбкой, словно снисходя к женскому капризу, Томми выполнил требуемое.
— Закрой все. Пошли, — сурово сказала Клодин.
Поддаваться на его улыбку и настраиваться на несерьезный лад она не хотела, вместо этого заставила себя сердито подумать, что его усишки ему совсем не идут и выглядят по-дурацки. Зачем он все-таки их отрастил? Для солидности, что ли?
В глубине сквера возвышался постамент с абстрактной скульптурой, похожей на накиданные в беспорядке друг на друга водопроводные трубы или орудийные стволы. У основания постамента начиналась узкая винтовая лестница, которая вела вниз, в общественный туалет.
Возле лестницы Томми замешкался, придержал Клодин за плечо.
— Эй! Нам что — туда?
— Да.
— Ты так и не сказала, в чем состоит твое третье условие.
— Потом. Спускайся. — Дернув плечом, она высвободилась и первая затопала по железным ступенькам.
Внизу было пусто и гулко — большой вестибюль с зеркальной стеной и разнокалиберными автоматами по продаже всякой всячины, от презервативов до шоколадок.
— В женский туалет не пойду! — мрачно сказал за спиной Томми.
— Я тебя туда и не приглашаю! — не оборачиваясь, огрызнулась Клодин, направляясь к кабинке для инвалидов, которая была просторнее других и лучше подходила для ее цели.
Бросила монету, открыла дверь, кивнула.
— Заходи!
Томми взглянул на нее с удивлением, но послушно зашел в кабинку. Она вошла следом, захлопнула дверь.