Это хорошо, что в командование вступил начальник заставы, которого бойцы давно знают и уважают, как командира, рассуждаю про себя, удобно расположившись в своей ячейке, метрах в пятнадцати от пулемётного расчёта. Так получается, что воевать нам придётся долго. Танковые колонны нашей армии, видимо, буксуют где-то поблизости и не спешит прийти к нам на помощь. Сталинских соколов совсем не видно, а должны были своими краснозвёздными силуэтами заполонить всё наше небо ясное. Не летят за Буг сотни наших снарядов, выпущенных из дальнобойных гаубичных орудий, способных смести любую силу на той стороне. Печально, но что-то у нас пошло не так!
По соседству расположился боец с трёхлинейкой, по ухваткам и по виду этот парень служит не первый год. За время командировки перезнакомился со многими, а вот как зовут этого погранца, пока не знаю.
Наблюдаю за полем и ясно вижу, как в разных позах лежат убитые штурмовики, правда кое-кто, подавая признаки жизни, пока ещё шевелится и громко стонет.
Вижу, как раненые более легко, сами пытаются уползти с поля боя. Один из наших, явно из тех, кто только что прибыл к нам из комендатуры, увидев медленно ползущего вражеского солдата, захотел его добить.
Он деловито передёрнул затвор своей "трёхлинейки", прицелился в уползающего подранка, волочащего за собой перебитую пулей ногу, и уже готов был потянуть на себя спусковой крючок, когда раздался голос моего соседа:
Слышишь, друг, не дело ты задумал! Побереги патроны для других. Успеешь ещё настреляться - не пройдёт и десяти минут, как они снова на нас полезут.
Видимо слова товарища подействовали на стрелка и выстрела не последовало.
Братцы, а кто знает, сколько сейчас времени натикало? громко раздаётся над окопами, чей то голос.
Ещё утро! звучит ответ.
Сам знаю, что утро! не отстаёт боец. Точнее хочу знать!
Без пятнадцати десять! Ровно! гремит голос откуда-то слева от меня. Доволен?
Надо же, как медленно сегодня тянется время такая мысль, не совсем к месту, возникает в моей голове...
Только мы отдышались, осмотрелись после третьей атаки, как со стороны деревни послышался шум работающих моторов. Младший лейтенант Боголик снял с головы фуражку, осторожно, на уровень бруствера, высунул голову, поднёс к глазам бинокль и стал смотреть в сторону слышимого шума.
Он-ни вызвали т-танки! В-вижу чет-тыре м-машины! заикаясь, но громко, произнес командир и сразу же отдал команду: П-передать п-по цеп-почке! П-приказываю приг-готовиться к отражению т-танковой атаки. К-командирам от-тделений н-назначить мет-тальщиков!
Боголик ещё не совсем оправился от полученной контузии, чувствовал себя скверно и немного заикался при разговоре.
Ч-черникин, С-сидорин, п-пригот-товьте прот-тивот-танковые гран-наты! медленно подбирая слова, приказал Боголик, потом замолчал, несколько раз с шумом вдохнул и выдохнул воздух, пару раз мотанул головой, затем, собравшись с силами, продолжил говорить: К-когда п-пойд-дут т-танки, в-вам н-надо з-забраться в ям-му, где б-был п-пулемёт, з-зат-таиться и ж-ждать. От д-деревн-ни они т-точно н-на н-нас п-полезут. Н-надо в-встрет-тить. В-возьмётесь?
Сделаем, товарищ младший лейтенант! ответил за обоих Черникин.
Немецкое командование отправило на нас танковый полувзвод - четыре бронированные машины, которые остановились за деревней примерно в полукилометре от заставы, изучали обстановку и пока не спешили двигаться в нашу сторону...
Почему они медлят? Боятся? Чтобы четыре танка боялись какой-то горстки солдат - право слово смешно! успеваю подумать, прежде чем до слуха донеслись какие-то посторонние шумы, слышимые откуда-то с неба. Невольно задираю голову в сторону раздающегося шума. В чистом небе ни облачка, виден только жёлтый диск палящего солнца, на который без слёз смотреть невозможно. Присмотревшись, различаю в небе три точки, идущие в нашу сторону со стороны леса и с каждой секундой увеличивающиеся в размерах.
Самолёты! Теперь понятно, почему танки сразу не сунулись на нас - ждут, пока не отбомбятся самолёты, прежде чем до конца осмыслил увиденное, успеваю громко проорать: Воздух! Самолёты! Уже на подлёте!