Сквозь грохот выстрелов слышу, как Гринченко громко приказывает: Гранатами, огонь! после которой спустя считанные секунды раздаются взрывы наших "эргедешек", осколки от которых, разлетаясь по сторонам, изрядно посекли мечущихся штурмовиков, чем дополнили разгром толпы...
Лично мне, из своей ячейки, расположенной на правом краю окопа удалось свалить солдата, несущего пулемёт, и одного из его помошников с тубусом, в котором хранят запасной ствол к пулемёту...
У этой потерявшей страх орды не было никаких шансов уцелеть от нашего огня. Немецкую роту мы здорово приземлили на этом лугу за деревней - на траве лежат тела убитых и раненых. Такого приёма они явно не ожидали и теперь, судя по громким гортанным командам, перекрикивающим стоны и вопли раненых, пытаются прийти в себя. Уцелевшие укрылись в небольшом овражке посредине луга. Наши бойцы времени зря не теряют и своими одиночными выстрелами пытаются успокоить солдат, проявляющих любое шевеление. "Дегтярёв" Грачина стреляет короткими очередями, подкидывая и переворачивая своими тяжёлыми свинцовыми жалами, ещё не успевшую остыть плоть, лежащих на земле тел. Стальные шлемы, ранцы с верхом из воловьей кожи, кругляши противогазных контейнеров и оружие лежат рядом с их мёртвыми владельцами.
Мы слышим, как пули бьют по металлическим частям оружья и солдатской амуниции, издавая специфические чпокающие звуки.
Лужайка очень хорошо просматривается и даже без бинокля видны лица, вернее их застывшие каменеющие маски, лёгкий ветерок лениво шевелит растрёпанные волосы убитых врагов. Я сквозь прорезь прицельной планки внимательно рассматриваю первых убитых нами германских солдат...
Как дела, герои-пулемётчики? Много настреляли? поинтересовался Гринченко, после того как осторожно прополз к ячейке Адарченко.
Нормально, товарищ капитан. Немцев уложили тоже не плохо, просто произносит сержант, глядя на своего напарника. Георгий вёл счёт и насчитал двадцать человек точно. Жора, я правильно сказал?
Двадцать это я сначала посчитал, но потом уже не считал. Видел, что Коля ещё семь-восемь человек подстрелил! подтверждает Палов, потом поясняет: Правда, это было, когда эти вояки уже залегли.
Молодцы товарищи пограничники! Объявляю вам благодарность! Обещаю, что получите правительственные награды. Представления сам лично подавать буду! произносит капитан и, глядя на несколько оторопевших бойцов, прибавляет: Что в таких случаях надо говорить?
Служим трудовому народу! звучит ответ.
Вот так то! Ещё раз спасибо за службу! Гринченко крепко пожимает руки обоим пулемётчикам, обводит взглядом луг, ещё раз разглядывая результат работы, потом произносит: Прошу не расслабляться. Скоро они опомнятся и полезут на нас ещё.
Капитан покинул пулемётчиков и ползком отправился в окоп за ячейкой, из которого он руководил боем.
Затишье было не долгим - штурмовики быстро опомнились и над лугом стали слышны громкие команды их командиров, затем из-за реки по заставе ударили артиллерийские орудия, а из леска с шелестом стали лететь мины. Всё вокруг задрожало, от взрывов вместе с дымом к небу полетели комья земли, камней и песка, едко запахло горелой взрывчаткой. Ещё не закончился обстрел, как внезапно проснулся и залаял очередями "МG", прикрывая своих солдат, начавших короткими перебежками подбираться к окопу Гринченко. Несколько автоматчиков, стреляя короткими очередями из "МР", также поддержали бегущих штурмовиков, решивших использовать не утихающие разрывы снарядов и мин, чтобы подобраться на максимально близкое расстояние и закидать окоп гранатами, тем самым дав возможность остальным подняться в штыки, ворваться в окоп и перебить всех. Выучка немецких солдат всегда была на должном уровне - используя прикрытие огнём, нескольким смельчакам удалось близко подобраться к окопу и забросить свои гранаты-колотушки в наш окоп. Но немецкие солдаты, метая гранаты, поторопились и не учли одну мелочь - время горения тёрочного запала гранаты М-24 составляет 5-6 секунд, что позволяет опытному бойцу выбросить такой шипящий подарок обратно его владельцу, что наши бойцы наглядно и показали, мгновенно выбросив их из окопа, навстречу поднявшимся в атаку штурмовикам. В следующее мгновенье пограничники метнули во врага уже свои гранаты. Среди атакующей цепи раздались взрывы. Дыма над землёй было очень много, видимо среди прочих немцы метнули несколько дымовых гранат, пытаясь ослепить бойцов и тем самым выиграть время.
Стрелять пришлось почти вслепую, потому что из-за дыма ничего не было видно. Из своей ячейки вижу, как Адарченко медленно поводит стволом слева направо, ведя огонь одной длинной очередью сквозь рассеивающуюся дымку. Как ведёт огонь "ручник", тот, что справа, из-за дыма не видно. Слышны только не длинные очереди, посылаемые по невидимому врагу расчётом Грачина.
Семён, эта сволота, кажется, применила газы! со злостью в голосе кричит Грачину Коля Коканов, держа наготове очередную тарелку дискового магазина к ДП, но уже через полминуты боец сомневается: Правда, пока дышу свободно.
Хуйня! Это просто дымовуха! обнадёживает товарища Грачин. Не видишь, они прут на нас без противогазов. Пока дым не рассеется, буду бить вслепую, произносит Семён, выпуская веером несколько коротких очередей в сторону дымового облака повисшего над лугом.
В перерывах между очередями боец произносит, обращаясь к товарищу: Коля, у нас в Мордовии пожилые не совсем сознательные люди говорят, что когда кажется, то креститься надо.
Вскоре дым рассеялся, стало понятно, что атака будет продолжена - раздался сигнал свистком, призывая солдат идти штурмовать окоп, снова заработал их "МG". Кто-то из пограничников сделал меткий выстрел, после которого стреляющий пулемёт замолчал, захлебнувшись на середине очереди.
Потом, после нескольких залпов, сделанных бойцами отделения из винтовок, было убито ещё человек пять-шесть атакующих, совсем близко подбежавших к окопу. Оставшиеся в живых штурмовики опять расползлись по лугу, пытаясь спрятаться за телами своих убитых товарищей и сохранить себе жизни.
Адарченко ещё раз доказал, что прекрасно владеет станковым пулемётом. Когда дым окончательно рассеялся, его "максим" начал бить короткими очередями, выбирая фигуры врагов, спрятавшиеся за телами убитых и пытающиеся отстреливаться. Тяжёлые пули, выстреливаемые из станкового пулемёта, заново убивают мёртвые тела и достают оставшихся в живых штурмовиков. Убойная сила такова, что трупы солдат, словно городошные кегли, несколько метров катятся по земле и замирают в самых неестественных позах. У немногих оставшихся в живых солдат нервы не выдерживают - гонимые страхом они внезапно вскакивают с земли и пытаются из этого ада убежать прочь. Наступило временное затишье, правда кое-где ещё слышны приглушённые стоны и видно вялое шевеление раненых. Подавать команды при помощи свистка желающих больше не нашлось...