— Далеко еще?
— Нет, мы уже в Диоцезе.
Странно, она не заметила ни малейшей перемены в пейзаже, даже изгороди. Граница этой «территории в территории», видимо, носила чисто символический характер. Где-то тут, в глубине холодной лощины, — она это знала — теснились фермы Обители. Однако дорога была по-прежнему безлюдной. Мало-помалу ходьба взбодрила девушку, мысли стали более четкими. Но она думала не о разоблачениях — довольно-таки жалких — Ньемана и не о своих собственных гипотезах, таких же смутных. Нет. Она размышляла о чудотворной терапии Рашель. Всего лишь обычная ножная ванна — и вот она воспрянула духом, приобщилась благодати, чуть ли не узрела ангелов небесных.
— Ну, долго еще? — спросила Ивана, почти разочарованная этой безмятежной прогулкой.
— Порядок. Вон там, — шепнул в ответ ее встрепенувшийся проводник.
30
Хранилище оказалось скоплением построек, типичных для Диоцеза. Это были обыкновенные деревянные строения, каждое из которых — как гласила легенда — Посланники могли возвести всего за один день. Незваные гости направились к самому большому из них, так и не встретив ни единого сторожа.
Марсель растворил двойную дверь, боязливо озираясь: сознание, что он проник на территорию Диоцеза, прогнало сон. Внутри все напоминало тот амбар, куда Рашель накануне привела Ивану. Из слуховых окошек сочился внутрь лунный свет — так и чудилось, что пол залит сахарной глазурью. Даже сено под этими лучами мерцало, как слюда. Высокие железные опоры скрещивались над головой, поддерживая потолок, тонувший в темноте. Вдоль стен тянулись стойла, но никаких лошадей тут не было. О них напоминал только едкий запах навоза.
— Вон там!
И Марсель указал налево, на кучу скошенной травы, в которой были разложены на манер мозаики каменные обломки. Черногорец оказался прав: кто-то аккуратно собрал их здесь, пометив номерами, чтобы можно было вернуть фрагменты на место без всяких затруднений.
Ивана обвела помещение пристальным взглядом (никого!), вынула из кармана электрический фонарик, который прихватила с собой, и направила луч на фреску.
— Ты что, рехнулась? Погаси сейчас же!
— Ну-ка, посвети мне, — приказала она, сунув фонарь ему в руки.
Потом вынула мобильник и начала фотографировать рассыпанную фреску.
— Так у тебя еще и мобильник есть?!
— Заткнись!
Ивана сделала множество фото, сама не зная зачем, — почти все эти фигуры были отсняты еще до обрушения свода, и она видела их в полицейском досье. Полулежащая Святая Мария, написанная в наивной, неумелой манере. По левую руку два бородача — наверняка библейские персонажи, только Ивана не могла определить, кто именно, — омывали младенца, крепенького, как ярмарочный силач. По углам, справа и слева, парили в воздухе не то святые, не то ангелы, которых она тоже не узнавала.
— Эй, пора сматываться, — нетерпеливо шепнул Марсель.
— Погоди, я почти закончила.
Девушка лихорадочно жала на кнопки, думая о Ньемане, который оказался таким прозорливым. Посланники не просто сохранили обломки — они восстановили фреску, как будто это безыскусное изображение обладало тайной силой или Божественным смыслом…