— А я из Хорватии.

Она бросила эти слова не раздумывая и задним числом спохватилась: уж не случалось ли двум этим странам воевать между собой в девяностые годы?

Марсель просиял:

— Значит, у тебя тоже нет документов?

Она не ответила; ее внимание снова привлекли жандармы, которые заталкивали цыган в свой фургон.

— Так ты нелегалка или как?

Ивана усмехнулась:

— Мои документы всегда были в порядке.

— Так ты француженка или хорватка?

— Я же тебе сказала: журналистка.

— Да, но какая — хорватская?

Анабаптисты наконец-то пришли в себя. Теперь они явно пытались столковаться с синими мундирами. Они говорили с ними вполне миролюбиво, но во взглядах, устремленных на оружие жандармов, читался безумный страх. Их землю обрекли на поругание.

— Успокойся, — шепнула Ивана, помолчав. — Тебя нет в их списке.

— В каком еще списке?

— В списке подозреваемых.

— Подозреваемых… в чем?

— В убийстве Самуэля.

— Выходит, это было… убийство?

Ивана наконец взглянула на него. На испитом, морщинистом лице Марселя теперь проглянуло что-то похожее на облегчение.

— Вот, смотри, — сказала она, взяв его за плечо и повернув к жандармам. — Они уже взяли, кого хотели. И сейчас уедут.