— Я имею в виду вот что: Посланники обрушили потолок часовни не только для того, чтобы скрыть криминальный характер смерти Самуэля, — они хотели еще и спрятать буквы MLK, которыми, вероятно, было заклеймено и его тело.

— Но ты же не знаешь, что они означают.

Шницлеру были не по плечу преступления такого рода. Он мог расследовать более понятные и легкие нарушения закона, ничего общего с мрачным безумием, которое обрушилось на Обитель.

— Ну ладно, — сказал он, — а что конкретно я могу сообщить прессе?

— Да плевать я хотел на прессу!

— Очень мило сказано.

— Чем меньше ты им наговоришь, тем лучше, а мне позволь уж действовать по своему усмотрению.

Прокурор не ответил. Ньеман пропустил его вперед и вспомнил одну подробность, которая всегда его удивляла. Со спины Шницлер выглядел похуже. У него были длинные, толстоватые женские ноги с кривыми коленями, толстые ягодицы, тонкая талия и неуверенная походка — словом, фигура гермафродита.

— Подумать только, я-то считал, что мы разделаемся с этим за пару дней, — бросил он через плечо.

— Когда ты мне позвонил, я еще сомневался, имело ли место убийство, но потом ситуация начала усложняться день ото дня.

Шницлер что-то неразборчиво пробормотал в ответ; его редко посещали догадки, а когда это случалось, они всегда были неудачными.

— Тот тип, который схватился с Самуэлем, как его… — озабоченно спросил он.

— Поль Парид?

— Ну да. Смотри не выпускай его. Если не будет ничего новенького, всегда можно отдать его на съедение журналюгам. Чтобы выиграть время.

Эльзасец явно неверно оценивал ситуацию. Впрочем, Ньеман и сам не очень-то в ней разбирался. Тем более что он не рассказал прокурору ни о смерти Марселя, ни о своей блестящей идее внедрить Ивану в лагерь сезонников.

Поднявшись на холм, они обозрели сверху всю местность — часовню, лужи, толпу зевак. Хотя тело Якоба уже увезли, Посланники и их рабочие по-прежнему стояли там, неизвестно зачем.

— Ты только посмотри на этих идиотов, — сказал Шницлер, указав на журналистов, суетившихся за лентой ограждения. — Ходят за мной по пятам, черт бы их подрал… Да и не только они! Депутаты, префект, парни из министерства названивают мне с утра до вечера…

— Я же тебе сказал, что делаю все от меня зависящее.

— Не слишком-то много ты пока сделал.

— Что ты имеешь в виду?