Шницлер обернулся к Ньеману. Вблизи на его лице были все же заметны морщины и другие меты времени. Сейчас он походил на старого маркиза в пудреном парике.

— Дай возможность Посланникам завершить сбор урожая. Если они загубят в этом году свой гевюрцтраминер, это будет настоящая катастрофа.

— Хуже, чем два трупа?

— Да ладно, не усугубляй. Эти несколько дней могут спасти или погубить работу целого года. Стоит чуть-чуть опоздать с переработкой винограда или хоть на йоту изменить процесс — и конец всему.

— Я ушам своим не верю!

Прокурор одернул двубортный пиджак. Как ни странно, дождевые капли не смочили его серебристую шевелюру, она осталась сухой и плотной, как гусиное оперение.

— В общем, я на тебя надеюсь, — заключил он, подтягивая галстук. — Посланники, конечно, занудные типы, но они опытные виноградари, а у нас в долине, ты сам знаешь, все завязано на их вине.

— Даже твоя карьера.

Шницлер расхохотался и зашагал обратно, к журналистам, чтобы сказать им несколько ободряющих слов. Тех, которые народ услышит в полуденном новостном выпуске на канале «Франс-3. Регионы».

А сам Ньеман направился к часовне. Ливень уже начал стихать, капли падали все реже, да и те уносил ветер. Теперь это был лишь намек на дождь, прозрачный и призрачный.

На его место прихлынула другая волна — властные запахи мокрых листьев и древесной коры. Ньеман жадно вдохнул их полной грудью. Ливень, второе убийство… Да, все это не могло не взбудоражить. Нынешнее событие обозначило новую стадию расследования.

Из-за угла часовни вышла Стефани Деснос.

— Техники ничего не обнаружили, — сообщила она. — Ни одного следа, ни одного отпечатка пальцев.

Ньеман восстановил в памяти картину преступления: труп Якоба, засунутый в щель за каменным алтарем, раны на его обнаженном торсе, голова, размозженная камнем. И его настроение мгновенно упало до нуля.

— Никаких следов на полу? Ни капли крови?

Деснос затеребила свой пояс:

— Техники думают, что убийца воспользовался одним из пластиковых чехлов. Судя по всему, это настоящий профи.

— Или же обычный парень, только поумней других. А вокруг часовни?

— Ничего.

— На земле? В грязи? Никаких следов ног или шин?