На пару мгновений тихий разговор воинов у костра затих, потом послышалось шуршание тканей, и шаад ловко поймал пузырек с лекарством, будучи спиной к наагу, при этом только подняв руку.

Достав деревянную пробку, он аккуратно начал наносить на кожу холодную слизь. Приподняв слегка голову, я непонимающе уставилась на янтарную жидкость, что тянулась как мёд.

— Что это?

Вздохнула я, впрочем, любопытство взыграло во мне, и я наблюдала за мазью больше с научной точки зрения.

— Тебе не стоит знать, куколка. Главное, что поможет.

Голос Фаарата за спиной Садэра звучал привычно низко, меланхолично и с долей скрытой философии. Но и вправду кожу в тех местах, где шаад массировал пальцами, втирая мазь, начало холодить, и я и вовсе перестала чувствовать боль.

— Вот и хорошо.

Покачал головой шаад, довольный своей работой, и, к моему великому удивлению, отпустил меня аккуратно на валун, на котором сидел ранее. Я тут же села и отдернула рубашку, а за ней и кофту, которые были ужасно липкие и мокрые.

Развернувшись, шаад подошёл к выходу из пещеры, попутно кинул пузырек обратно змею и, дойдя до края каменистого укрытия, высунул руки под дождь, тщательно омывая их от лекарства под дождевой водой, что капала с небес вот уже несколько часов.

Закончив с этим, брюнет встряхнул руки, тем самым брызнув на стены капельками воды, и зашагал вглубь пещеры к лошадям.

Все это он проделал под скучающим взглядом своих товарищей, которые неспешно о чем-то беседовали, чистя сапоги или оружие, и под моим изучающим взглядом.

В той части пещеры, куда скрылся Садэр, было темно, и свет огня из костра не освещал это место, чтобы я могла увидеть, что он делает, но пропадал там шаад недолго. Вскоре он вернулся с кожаной сумкой подмышкой, на этот раз подходя точно ко мне.

— Раздевайся. — коротко бросил, растягивая пряжку сумки. Я похолодела. Подтянула к себе колени и нервно посмотрела на выход из пещеры. Если что, бежать. Куда глаза глядят, но главное — унести ноги.

— Не надо.

Проговорила с посиневшими от холода губами, смотря на него с тихой мольбой в глазах. Ну почему он сначала спасает, а потом наказывает, в одно мгновение лечит, чтобы в следующее причинить боль?!

Садэр тяжко вздохнул и устало провёл рукой по волосам.

— Не трону я тебя, хватит трястись, — с раздражением повёл он плечами. Я аж вздрогнула от такого тона и обняла себя руками. Этот жест не остался в тайне от шаада, ещё раз вздохнув, он присел передо мной на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Послушай меня внимательно, куколка. Ты промокла до нитки, уже вся трясешься. Дождь ещё будет лить целую ночь, мы здесь будем ночевать. А спать на холодных камнях в мокрой одежде — плохая идея, не мне об этом травнице говорить. Давай раздевайся, и мы поставим сушиться твою одежду, а ты возьмёшь пока мою рубаху.

Его доводы были разумны, а голос непривычно тёплым и усталым. Я понимала, что никому не в радости ухаживать за больной практиканткой.

— А ты во что будешь?