Я встал с колен и прогулялся мимо всё ещё неподвижного блондина в столовую — взял там со стола коробок со спичками. Вернулся в маленькую комнатушку и расстегнул парадный ремень. Снял свой украшенный аксельбантами китель и аккуратно повесил его на спинку стула рядом с лежавшим на столешнице беретом. Взглянул на яркую листву за окном, на белые барашки облаков, что гуляли по голубой глади неба. Вздохнул и вернулся к открытому люку. Снова всмотрелся в темноту — не увидел внизу ни пол, ни пленника. Вновь вдохнул непохожие на аромат рижской «Иоланты» запахи. Упёрся руками в края люка и спустился на три ступени — лишь тогда развернулся на сто восемьдесят градусов и вцепился в грязную лестницу.

Сказал:

— Илья Владимирович, спускаюсь к вам. Я играю на вашей стороне. Пришёл, чтобы помочь вам. Поэтому не сбрасывайте меня с лестницы и не бейте тяжёлыми предметами. Договорились?

Квест «Освобождение из подземелья директора швейной фабрики» осложнился тем обстоятельством, что руки у Прохорова были не только связаны, но и искалечены. Особенно пострадала при допросах левая кисть директора, которую теперь скрывали окровавленные марлевые обмотки. Спички не идеально, но всё же справились с ролью осветительного прибора. Вот только светили они слабо и недолго. Да и неудобно было ими подсвечивать. Узлы на верёвках я распутывал в темноте, на ощупь (пожалел, что не прихватил из столовой ещё и нож). Неприятные запахи и мягкие прикосновения паутины подстёгивали скорость моей работы. Илья Владимирович мне не мешал: не отвлекал вопросами, пусть и вздрагивал иногда от боли.

При помощи армейской смекалки, грубой силы и нецензурных выражений я всё же извлёк Прохорова из подполья. Взглянул на Илью Владимировича при дневном свете — удивился тому, как сильно он внешне походил на своего сына образца начала двухтысячных годов: те же залысины, та же чёрная с серебристым блеском щетина на щеках и подбородке, густые чёрные брови и карие глаза. Прохоров выпрямился — продемонстрировал мне Артурову сутулость и серьёзный, внимательный взгляд. Я взглянул на покрытую кровавыми пятнами рубашку бывшего пленника, на его штаны и босые ноги, на забинтованную руку. Покачал головой. Придвинул к Прохорову стул — Илья Владимирович охотно занял его. Прохоров прижал левую руку к груди, скривил губы от боли.

— Ну и видок у вас, дядя Илья, — пробормотал я. — В таком наряде вы на… директора фабрики точно не похожи.

— Согласен с тобой… — произнёс Прохоров. — Как тебя зовут?

Он чуть вытянул тонкую шею, всё ещё щурил от яркого света глаза.

— Вы не узнали меня? Я сосед вашей мамы! Сергей Чернов.

Прохоров внимательно посмотрел на моё лицо и вдруг стукнул себя правой ладонью по лбу.

— Точно, — сказал он. — То-то мне твоё лицо показалось знакомым. Сергей. Ты на Лёньку Чернова похож. Артур мне говорил, что ты вернулся из армии…

Илья Владимирович взглянул на мою тельняшку, усмехнулся.

— А я-то уж подумал, что для моих поисков задействовали армию, — заявил он.

Прохоров улыбнулся, расчертил кожу на своём лице тонкими морщинами — в точности, как это делал мой приятель Артур в двухтысячных.

— Не всю армию, дядя Илья, — сказал я. — Отправили только одного дембеля: меня.

Илья Владимирович встрепенулся, взглянул на дверной проём за моей спиной, выглянул в окно.

— А где… эти? — спросил он.

— Похитители? — уточнил я. — Сколько их было? Трое?

— Трое. Других я не видел.

— Тогда не переживайте, дядя Илья. Двое сейчас заперты в сарае вашей матери…