И тут Квинтен не покривил душой: в коротких шортах и ярком топе, босоногая и с распущенными волосами, Кэти выглядела беззаботно и по‑летнему.

– Зачем ты здесь, Квин? – поморщилась она. – Фаррелл сказал, что благодаря тебе пригонят мою машину, а я просила передать тебе спасибо.

– Он передал, – ответил Квинтен, отметив, что Кэти не торопится впускать его. – Кэти… Я знаю, что мне нет прощения за то, что я сделал, но я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль.

На лице Кэти не отразилось ничего.

– А что ты сделал, Квин? Обвинил женщину, с которой спал, в том, что она подлая лгунья?

– Не смогу объяснить тебе, почему так поступил, мне нет оправдания. Но когда ты так спокойно сказала, что знаешь про чек, я потерял голову.

– Да, наверное.

– Я принес тебе это, – с отчаянием в голосе сказал Квинтен, протягивая Кэти плотный конверт.

– Это что, ордер на арест?

– Открой его, это для тебя.

Кэти бросила быстрый взгляд на соседний дом.

– О боже, входи, но не спеши располагаться. Квинтен протиснулся в дом и встал на пороге, сунув руки в карманы. Кэти опустилась в кресло и открыла конверт. Медленно вытащив то, что лежало внутри, она нахмурилась.

– Что это?

Квинтен сделал глубокий вдох.

– Я привез тебе пианино. Завтра его доставят. А эти телефоны принадлежат женщинам, что дают уроки игры для взрослых.

– Я не понимаю, – произнесла Кэти.

Квинтен пожал плечами.

– Хочу попросить у тебя прощения. Не знаю, почему ты ушла от меня два года назад, но понимаю, что на сей раз здорово прокололся. Я люблю тебя, Кэти. Вот и все.

– Ты любишь меня? – повторила Кэти, не веря сама себе. Кровь прилила к голове, в ушах зашумело.

– Я должен был сказать тебе раньше, но ждал, пока не закончится ураган. Хотел отвезти тебя куда‑нибудь, например на Карибы, и сделать предложение.