— Вася, мы за тебя переживали!

— Вася, дурак, ты зачем чуть не умер?

— Вася, больше так не делай!

— У тебя виски чем-то белым припудрены!

— Ой, это седина!

— Мамочки…

Василий постарался придать себе солидный и невозмутимый вид, но получалось плохо. Ему поправили подушку, забили тумбочку мандаринами в бумажных пакетах с рекламой акционерного общества «Лубянка», его целомудренно, но с чувством, расцеловали в обе щёки, заново причесали, ещё раз спросили о самочувствии… И всё это под ворох новостей, причём говорили девочки одновременно.

— Подождите, — взмолился Красный. — Не добивайте смертельно раненого героя! Давайте медленно и по очереди.

— Давайте, — согласилась Верочка Столыпина. — Я первая!

— Почему ты? — возмутилась Катя.

— Потому что старше.

— Всего на две недели.

— Но старше, не так ли? А Лизу вообще на три месяца, — Вера с видом победительницы посмотрела на подруг, но возражений больше не последовало. — Так вот, Вася, новостей много! Во-первых, графа Бронштейна выпустили.

— Откуда?

— Из Петропавловки. Ах да, ты же не знаешь… его прямо на стадионе арестовали, а вчера вечером выпустили. Вроде как не виноват, но пока под подпиской о невыезде и под гласным надзором жандармов.

Лиза Бонч-Бруевич добавила:

— Дедушка говорит, будто все военные заказы с его заводов отозваны. Ты не поверишь, но дирижабли-истребители до сих пор болтаются в небе без хода, а некоторые унесло ветром аж до Благовещенска.

— А пилоты?

— С парашютами выпрыгнули.

— Тогда ладно, тогда пусть болтаются, — с облегчением вздохнул Красный.