— Василий, как только выпишут, так сразу ко мне. Есть серьёзный разговор.
На следующий день визиты начались с самого утра. Первым заявился слегка подвыпивший дедушка Николай Александрович в сопровождении графа Анастаса Ивановича Микояна. В целях конспирации дед сделал вид, будто приехал движимый благодарностью за спасение императора, и за выигрыш четырёх с половиной миллионов рублей на ставках. Процент пообещал отдать наличными сразу после выхода из госпиталя.
Микоян же был немногословен, вручил чек и оставил визитку с номером домашнего телефона.
— Это, молодой человек, на тот случай, если захотите выгодно вложить средства в надёжные предприятия.
— Спасибо за предложение, Анастас Иванович, но я потрачу эти деньги на собственное производство.
Микоян пропустил мимо ушей отсутствие титулования, но при словах о собственном производстве сделал стойку, как учуявшая дичь охотничья собака. Исключительный нюх на прибыли является фамильным даром всего многочисленного семейства Микоянов.
— И чем вы хотите заниматься? — как бы невзначай поинтересовался он.
— Вот тебе, Анастас! — дедушка Николай Александрович скрутил дулю. — Я сам войду в долю к молодому человеку. Патент на изобретение уже оформлен, и как только…
— Какой патент? — удивился Василий, невежливо перебив деда.
— Да на твою тихую стрелялку.
Красный вспомнил про глушитель на браунинге, но при постороннем ответил с максимальной неопределённостью:
— У меня и другие мысли есть, которые можно воплотить в железе.
— Ах вы про железо, — некоронованный король пищевой промышленности разочарованно вздохнул, но тем не менее предложил. — Но если вдруг решите взять в долю третьего компаньона, я готов поучаствовать. А теперь разрешите откланяться — дела не ждут.
Василий подождал, пока за Анастасом Ивановичем закроется дверь, и попросил:
— Дед, дай денег взаймы. Когда-нибудь отдам.
— Тебе Анастас сколько принёс?
— Этого не хватит. И твоей налички тоже не хватит.
Николай Александрович недоумённо посмотрел на внука:
— Ты что, собрался Финляндию в личное пользование у казны выкупить?
— А продадут?