— Я вижу многих мои слова обидели, и вы не согласны со мной. Что же, я объясню свою позицию, — целители вновь удивились. Местное общество очень плохо умело объяснять. Если какой-нибудь, даже самый мелкий начальник, говорил что-то сделать, его подчиненные могли лишь сказать «есть». «Пояснять» свои приказы было совершенно не принято.

— Что бы вы там не думали о своих боевых навыках, все это полное бахвальство и глупость. Судьба распорядилась что бы вы шли по пути лечения ран и спасали жизни. Вы же рветесь сложить свои жизни зазря в бессмысленной жажде сражений. Вы думаете, что изученные вами техники и немногочисленные тренировки подготовили вас к тому, что там развернется, но это не так.

Ордынцев дал людям прочувствовать его слова.

— Впереди нас всех ждет одна из самых кровавых и напряженных битв всей этой войны. Я уверен, в той мясорубке с трудом смогут выжить даже опытные воители, что уж говорить о вас! — Стас ничуть не жалел чувства подчиненных, и это все же вызвало кое-какую реакцию.

— Но как же вы! — одинокий молодой голос раздался особо громко в наступившей тишине. Окружающие смельчака люди дружно шагнули в стороны, испуганно открывая того, кто посмел открыть рот.

— Так-так-так, кто это сказал? Кто это посмел меня перебить? Кто этот маленький, много о себе возомнивший наглец? — шипящий тон Змея заставил ближайших к нему людей опасливо содрогнуться.

— Это был я. — уже не так храбро пискнул молодой в сущности парень, оставшийся на растерзание в гордом одиночестве. Обычное, открытое лицо, черный ежик волос, небогатое снаряжение, состоящее лишь из нагрудной пластины.

— Так что же ты замолчал? — ласково протянул Стас. — Давай, говори уж до конца. Нам всем интересно послушать.

Другие целители напряженно смотрели, как они думали, на смертника, вот только они бы сильно удивились, если бы смогли заглянуть под натянутую вуаль лжи.

Стас Ордынцев не любил пускать свои планы на волю случая и так как будущий разговор с подчиненными целителями имел внушительную важность в его планах, то он сознательно постарался увеличить шансы на успех.

Для этого же ему нужен был свой карманный штрейкбрехер или, если переводить на русский, «стачколом». Вот только в отличие от первого, ему требовалось строго обратное, чтобы прикормленный им человек задавал строго выверенные вопросы, которые будут идти как раз против мнения самого Ордынцева.

Контролируемый спор, где у каждого вопроса есть заранее заготовленный аргумент, что может быть приятнее?

Найти такого человека оказалось не так уж и трудно. Звали его Кэтсу и из-за своей бедности в свое время он старался подружиться с Кизаши. Благодаря алхимику Стас о нем когда-то и узнал.

В итоге хватило всего лишь пары слов и намеков на помощь в будущем, чтобы паренек согласился следовать указаниям Змея и присоединился к отряду. В ином случае его место занял бы более талантливый кандидат.

Прямо же сейчас Стас собирался со всей тщательностью сыграть в той постановке, которую он и создал.

— Широ-сама, простите меня за мою наглость, — Кэтсу глубоко поклонился. — Но в отличие от нас, вы много сражались и делом заработали свою славу. Почему вы считаете, что нам нельзя поступить так же?

— Почему так считаю? — медленно ответил Змей. — Потому что мне не все равно, сдохнете и вы или нет. Вижу, вы все удивлены? Что же, я объясню. Все вы скорее всего знаете, что я пришел в клан Сумада, будучи бесклановым и почти ничего не зная о пране. Из-за этого отношение ко мне было соответствующим. Меня бросали из одной битвы в другие и то, что я стою перед вами, не иначе, как чудо.

Ордынцев активно жестикулировал, стремясь пояснить свою мысль максимально полно. Его внимательно слушали.

— Из ста человек, что попытались бы прожить мою жизнь, девяносто девять из них бесславно умерли бы. Так и из вас может не выжить никто! При этом каждая ваша смерть, это десятки погибших от ран бойцов Сумада. Фактически, если планировать на года, каждый из вас важнее, чем пятеро ветеранов!

Стас удовлетворенно отмечал, как лица слушателей озаряются внутренним светом. Так или иначе, даже кошке приятно ласковое слово.